Развод в 45. Любовь генерала

Измайлова Полина

— Ты… ты нас бросишь?

Я вижу, как после слов Олега у Ларисы начинает подбородок дрожать.

— Ох, Лариса, зря я тебе всё рассказал. Ну, тут всё равно день-два, и все узнают, так что… Иди, пусть у тебя будет новость из первых уст.

— Зимин, а как же… как же я?

— Ларис, да у нас ведь с тобой ничего не было? Как ты? Как раньше. Но в магазин я зайду и цены проверю, лучше сама там как-то всё исправь, чтобы без прокуратуры обойтись, ладно?

— Прокура… что? Я поняла, Олег, поняла… Я сделаю.

—

Вот и ладушки, иди, Лара, мне с невестой поговорить надо.

— То есть… она… это правда?

Генерал без слов ко мне подходит, обнимает, в глаза заглядывая.

— Ну что, Лисица, что мы скажем нашему местному радио? Правда?

Замираю, не в силах от его глаз оторваться.

Ну и что тут скажешь?

Глава 38

Зимин

— Правда… — этот тихий шепот я слышу уже ночью.

И не в отеле. У меня.

Квартира тут, конечно, служебная, но уютная. Ремонт сам делал с сыном и с парнями из части.

Чем армия хороша? Тут все служат: и дизайнеры, и художники, и монтеры, и ремонтники. Нашел умельцев, всё сделали в лучшем виде, я, конечно, отблагодарил. Я не из тех, кто солдата за бесплатно эксплуатирует. Такие есть, да, увы, их достаточно. Каждый раз, натыкаясь на таких в полках и дивизиях, я вспоминаю слова из старого советского фильма. Только там про милицию было. Когда офицер задает младшему чину вопрос, знает ли он, почему их называют “легавые”? Нас, армейских, конечно, легавыми не зовут, но “солдатня”, “солдафоны”, да и вообще, презрительное отношение к людям в погонах — оно отчего? Да вот от этого.

Почему я об этом сейчас думаю?

Когда очаровательный рыжик спит у меня под боком?

Может, потому, что и она не шибко хотела сыночка в армию отпускать?

Сейчас-то я ее понимаю.

Конечно, когда парень уже в магистратуре учится, осталось чуть-чуть, диплом маячит, а он вдруг раз — всё бросает, естественно, будешь сопротивляться.

Вот она и сопротивлялась. Лисица.

Да еще одно к одному — измена этого идиота, который себя ее мужем считает.

Долбон.

Как можно такое сокровище упустить?

Правда, вспоминаю разговор свой с нынешним мужем моей бывшей, Наташки. Он тоже надо мной посмеялся, сказал — дурак ты, генерал, ой, дурак, такую женщину упустил.

Да, дурак. Не оценил. Не полюбил.

Ну, зато кому-то повезло, и дай бог им счастья.

Чувствую, как меняется дыхание Эвы. Проснулась?

Чуть тяну ее на себя, двигаю, наклоняя, удобнее, рукой оглаживая бедра, слегка касаюсь промежности, вызывая тихий стон.

— М-м-м…

Там горячо, как в печке, и влажно, сплошное блаженство. Хочу

туда опять.

Черт, не вылезал бы. Посмеиваюсь сам над собой. Старый дурак! Кто бы мне сказал, что я в свой полтинник вот так влипну, а?

И хорошо же?

Хорошо, конечно!

Мне казалось, что эта страница жизни уже перевернута. Закрыта. Зачем?

Секс для здоровья пару раз в неделю с приятными дамочками, которые любят это дело — вот мой удел. Так я считал. Искренне. И ничего дамочкам не обещал. Предупреждал сразу. Никаких отношений, никаких чувств.

Мне это зачем?

Сейчас понимаю зачем.

Затем.

Потому что только это и есть настоящая жизнь. Вот это — теплая попка рядом, жаркая печка гостеприимная, только для меня, влажная, остро пахнущая, принимающая со стоном…

— Оле-ег…

— Да, моя девочка…

Вхожу до упора сразу, резко, и торможу. Хорошо.

Блаженство.

Чувствую, как сжимает меня внутренними мышцами, двигается ближе, пригибается и грудочку в мою руку словно случайно вкладывает, а я сразу пальцами обхватываю острый сосочек, и губами захватываю нежную кожу на шее…

— Ах-а… О… Олег… Олежек…

— Да, давай, вот так, сладкая, еще, еще немного, ну? Давай, для меня, кончи…

— М-м-м… Нет, быстро так…

— Не быстро. Потом повторишь, ну? Давай, Лиса, а то накажу!

— Накажи-и-и, — стонет, стискивая мой член с силой, потом расслабляется, на выдохе кончая, заливая его порцией смазки…

Как же горячо. Хорошо как!

Поворачиваю к себе лицом, целую, нагло языком губы раздвигая, вылизываю, продолжая чуть потрахивать, хочется на нее взобраться, и на четвереньки ее поставить хочется, и на себя положить. Всё хочу, всё и сразу. Ночи сейчас темные, длинные, жаркие…

— Олег… — дышит тяжело, выгибается ко мне.

— Что?

— Накажи… — шепчет так тихо, но хитро, нахально.

Интересно, Лисичка, значит, хочешь попробовать наказание? Что ж…

Резко поднимаюсь, выходя, сажусь, переворачиваю ее так, чтобы поперек лежала, попу пристраиваю удобно, чуть приподнимая, поглаживаю сначала.

Наказать, значит?

Наказать…

Ладонь скользит по бархатной коже, а потом резко поднимается и шлепает, оставляя розовый след.

— Ай…

— А ты как хотела?

— Я…

Второй хлопок по другой половинке.

— Кто по гарнизону хвостом вертел?

— Что?

Удар чуть сильнее, более хлесткий, и отметина ярче.

— Кого местные салаги, дембеля уже прозвали шикарной милфой?

— Что?

Еще шлепок, активнее, два подряд.

— Твое наказание — десять ударов, те, что были, не считаются. Поехали. Сама будешь вслух вести счет.

Поднимаю руку и резко опускаю.

— Боже, больно!

— Считай!

— Один…

— Молодец.