Развод в 45. Любовь генерала
Шрифт:
— Понял, Эвочка, понял, да… я… Я найду, хорошо, я…
Эта мелкая гадюка еще что-то там подвякивает на заднем фоне, но мне точно наплевать. Кладу трубку.
Сажусь на диван.
Опускаю руки на голову.
Какая же мерзость.
Разве я это заслужила? Как же мне хочется сейчас дать мужу по морде, смачно так, хорошо, чтобы руки ныли от боли. Руки, а не сердце.
Всё равно ведь болит.
Как это ужасно — быть преданной! Снова преданной!
— Мам? Что там?
Дочка смотрит с сочувствием, понимаю, что она что-то слышала, но не всё. И я должна буду ей как-то рассказать. Но сейчас просто нет сил. Хлопаю по диванчику, чтобы села рядом, обнимаю.
— Да, с папой. Он у бабушки. Сейчас поедет искать Демида.
— Хорошо.
— Давай-ка, ложись уже спать, завтра в институт тебе.
— А ты?
— А я буду ждать отца твоего.
— Ладно, хорошо. Мам, всё же будет хорошо, да?
Пытаюсь кивнуть. А что я скажу? Что хорошо уже не будет?
Дочь уходит. Я глотаю чай. Противный, остыл уже. Нужно сделать новый, а лучше кофе, и плевать на давление. Мне полночи еще ждать.
На часах три, когда я слышу поворот ключа в замке.
Андрей растерянный, жалкий такой.
— Что? Что случилось? Где Демид?
— Он… он…
Глава 9
Кидаюсь к мужу. Вроде и видеть его не хочу, ненавижу, но только он единственный может мне сказать, что с моим сыном.
Прижимаю руки к груди. Сердце колотится на разрыв. Не могу унять его, так сильно стучит от жуткой тревоги за ребенка.
Да, да! Пусть ему двадцать три — он мой ребенок! И он сейчас обижен, убит, его предали самые близкие, ему плохо!
Я хочу знать, что с ним всё хорошо.
Но по лицу мужа понимаю, что “хорошо” там и не пахнет.
— Что? Что с ним, скажи мне! Говори уже, наконец!
— Он...
— Да говори ты, господи!
В бессильной злобе ударяю его по груди сжатым кулаком.
Он смотрит удивленно, словно не понимает, почему я дерусь.
А я уже сама ничего не понимаю.
Настолько растеряна, что не отслеживаю свои реакции.
Боюсь самое страшное услышать! У Андрея такой дикий вид, будто он из ада вернулся.
— Он… Я его не нашел.
— Что?
Головой трясу, ничего не понимаю, ощущение, что всё в тартарары катится.
Я этого идиота отправила искать ребенка! Просила найти! А он что? Где он тогда был всё это время?
— Не нашел? Где ты полночи шарохался?
— Искал!
— Так почему ты не нашел, если искал?
— Потому! Дай сказать! Накинулась как фурия. Дай хоть
В дом ему дать зайти? Я дам, сейчас вот так дам!
— Где ты был? Где ты искал?
— Да везде! Устал, как собака… Дай пройти, говорю!
Андрей скидывает обувь, идет на кухню, там хватает чайник и пьет прямо из горлышка. Есть у него такая привычка дурная. Воду любит пить горячую, почти кипяток.
Ставит чайник на место. Дышит тяжело.
— Лисицын, я тебя…
— Дома у него был, к друзьям его ездил, даже к девице к одной.
— К какой девице?
— Той самой, с которой он Оленьке изменил.
— Что?
От этой новости хочется взять и треснуть мужа сковородкой по башке.
— Какая девица, очнись! Он не изменял! Это Лялечка твоя… Сука…
— Молчи, Эва! Ты ничего не знаешь. Ляля…
— А мне и не надо ничего знать! Мне достаточно, что ты, козел старый, эту мокрощелку Лялей называешь!
— Ты… Ты просто злобная, завистливая баба! Я думал, ты лучше, Эва, чище, а ты…
Ах, значит, я еще и не чистая? Ну, Лисицын…
— Хватит. Да, я плохая. Какая выросла. Что с Демидом? Ты хоть что-то узнал?
— Я — нет, а вот Ляля…
Ляля, значит… Ясно. Сейчас еще окажется, что эта Ляля спасительница, сына моего из какой-нибудь передряги вытащила.
— Что, Ляля? Ты уже скажешь или всё из тебя клещами тянуть?
— В общем, сын твой собрался уезжать куда-то.
— Что? Куда?
Я просто немею от бессилия и страха.
От беспомощности.
А еще оттого, что мой муж так спокойно об этом говорит!
Наш ребенок пропал! Он собирается куда-то уехать! А этому кобелю хоть бы хны!
— Куда он собрался уезжать?
Переспрашиваю, а самой хочется шибануть благоверного изменника по голове тяжелым предметом. Лучше так, чтобы уже не встал. Ничего не встало.
— Куда, отвечай!
— А вот это он не доложил.
— Не доложил, значит? И ты вот так просто говоришь? Ты забыл, что у него институт? Магистратура! Если он уедет, то…
Господи, у меня опять перед глазами черные мушки пляшут, всё горит внутри. Ненавижу мужа. И эту… Ляльку, подлую сучку.
И что делать?
— Это всё, что узнала твоя Лялечка?
— Нет, не всё. Демид просил передать, что на связь выйдет сам. Наверное, тебе позвонит…
— Да уж точно не тебе. И не этой твоей…!
— Да с чего ты взяла, что она моя?
— Лисицын, ну твою ж мать! Ты хоть дуру-то из меня не делай!
— Я делаю? Может, ты сама? Ничего не видела, меня не выслушала, а начинаешь!
Где-то я уже это слышала — головой качаю, он это вот этими же словами говорил! Не запомнил?