Развод в 45. Любовь генерала
Шрифт:
Слезы текут, тушь наверняка размазана, и выгляжу я ужасно, но мне реально плевать. Мне нужен мой сын.
Декан хмурится, потом поднимает брови, смотрит на меня, как будто что-то вспоминает, потом берет меня за локоть.
— Хорошо, что вы пришли. Степан Гаврилович, выпусти меня. Давайте отойдемте в сторонку, чтобы не стоять на проходе.
Он проходит через турникет, увлекая меня в небольшой закуток. А мне дико страшно, я понимаю, что что-то не так.
— Скажите, что случилось?
Следую
— Ваш сын вообще в своем уме? Понимаете, что он гробит свою жизнь?
У меня снова паника, о чем он говорит?
— Что? Что произошло? Что он сделал?
— Просто взял и забрал документы.
— Как забрал? — смотрю на него опешив. — Когда забрал?
Это какой-то сюр! Да что творится-то?
— Сегодня утром пришел и забрал документы, сказал, что уходит. Детский сад просто, ей-богу. Ладно бы был первокурсником желторотым, ничего не соображающим, но тут… Магистратура! Осталось всего ничего! Один из лучших студентов, перспективы, и всё в трубу…
Сказать, что я в шоке, значит, ничего не сказать.
Смотрю на него и не могу поверить.
Дышать не могу. Пелена перед глазами. Прислоняюсь к стене…
— Эй, эй… Спокойно… что с вами? Черт… Степан Гаврилович, вызови нашу медсестру с нашатырем, плохо девушке… Мамочке то есть…
Слышу его голос как через толстый слой ваты.
Демид забрал документы?
Почему?
Из-за чего?
Конечно, это очевидно… Слезы катятся, чувствую, как меня ведут куда-то, усаживают.
А в голове все события вчерашнего дня.
Скандал, ссора с сыном. Моя пощечина…
Я его спровоцировала! Моя вина тут тоже есть. Но ведь я не ругала бы сына, если бы не…
Злость накатывает волнами, и ужас, и страх за собственного ребенка. Ярость — на Лялю и Андрея. Это всё из-за них!
Это они виноваты! Резкий запах нашатыря, и я открываю глаза.
На меня смотрит испуганный декан, и медсестра.
— Как вы? С вами всё в порядке? — Валентин Васильевич явно переживает. — Вы извините, что я так вам всё это выдал, не ожидал… Вы с виду такая боевая.
— Надо бы давление измерить, хорошо бы в кабинете, конечно, но я тонометр взяла. Тут измеряю.
Женщина берет мою руку, надевает манжету. Я смотрю за ее манипуляциями, а на душе так неспокойно.
Документы забрал. Бросил институт из-за какой-то…
Но ведь он любил ее? Раз жениться собирался — любил. Я же помню, как он смотрел на нее! Я ведь и сама старалась к ней по-доброму именно потому, что сын был влюблен!
И что теперь? Что делать?
— Низковато, девяносто на шестьдесят. Вам бы полежать. Можно у меня в кабинете немного отдохнуть.
— Нет, спасибо…
Привстаю, голова кружится.
— Я… мне домой надо. Я поеду.
— На общественном транспорте тяжело, на машине
— Я на такси. Спасибо вам.
— Чаю бы хоть крепкого. Гаврилыч, у тебя всегда чай есть. Давай черный с сахаром.
— Сейчас, будет сделано.
— Вы… Простите, не помню вашего имени… — начинает декан. — Простите меня…
— Эвелина. Эвелина Романовна.
— Эвелина Романовна, простите, но я правда не думал. Поймите, я сам в шоке. Такой студент, да еще из династии. У вас же тут и муж учился, правильно? Отец Демида.
Да уж… отец… такой отец, который смог сыну жизнь сломать!
— Поймите, я вот хотел даже сам с вами связаться, рассказать, но потом подумал, Демид уже взрослый человек. Вы пришли как раз кстати. Я так понимаю, для вас это новость тоже неприятная. Повлияйте на него, пожалуйста. Он отличный студент, никаких нареканий. Что вообще случилось?
— Валентин Васильевич, ну какие сейчас вопросы, ей бы в себя прийти! Гаврилыч, скоро?
— Несу!
У моего лица оказывается железная кружка с черным чаем.
— Я разбавил, чтобы не кипяток, чай у меня хороший, индийский. Сахар три ложки, может, шоколадку еще.
— Давай.
Мотаю головой. Какой мне шоколад? Но беру, когда медсестра объясняет, что нужно.
— Сахар мог тоже упасть, бывает. От нервов. Все болезни от нервов.
Да, все болезни от нервов, только некоторые от любви. Как беременность Ольги.
Хоть бы не от Демида! И вообще… Может, она солгала?
— Эвелина Романовна, вы всё-таки поговорите с ним. Документы я могу взять обратно, я ему сказал, время еще есть, потому что… Вы же понимаете, что иначе?
— Что?
— Армия…
Кружка падает из моих рук.
Глава 13
Из университета выхожу на ватных ногах. Я просто в ужасе от решения сына.
Если вчера и даже сегодня утром самой большой проблемой я считала измену мужа, то сейчас понимаю, что измена — не самое страшное.
Страшно, когда твой ребенок, пусть и взрослый, вот так ломает свою жизнь.
Что же ты творишь, сынок? Зачем свою жизнь гробишь?
И ради кого?! Господи!
Мне хочется вернуться домой, вцепиться в горло Лялечке, по щекам отхлестать, чтобы не строила довольную рожу, вытрясти из нее всю душу! Просто уничтожить эту мелкую дрянь.
Внутри у меня буря эмоций. Понимаю, что этого я так точно не оставлю. Лялечка свое получит. И муженек мой тоже!
Не знаю пока, что я с ним сделаю — но сделаю!
Ладно! Некогда распускать нюни, волосы на себе рвать, голосу посыпать пеплом.
Надо что-то делать!
Но что?! Что?!