Развод. Боль предательства
Шрифт:
— Мы сейчас сюда пришли не работу обсуждать, — прерывает его Кир. — Я правильно понимаю, что ты мне с детства завидовал?
— Завидовал? Да нечему там было завидовать! Все это показуха! Пыль в глаза! На самом деле, я ни в чем тебе не уступаю! Но почему-то все доставалось всегда тебе! Где справедливость?
— И ты, значит, решил ее восстановить?
— Нет. Ты спросил, что ты мне сделал. Я тебе ответил. Но я организовал все не поэтому.
— Почему же?
— Мне всегда нравилась Ксюша. С самого первого дня, как я ее увидел. Ты ее не любишь и никогда не любил, не ценил, а я бы ее на руках носил! Но у меня же снова не было никакой возможности!
— Я люблю Ксюшу. Изначально
— Да? — Рома смотрит на Кира удивленно. — Я думал, что тебе пофиг. Лишь твое обычное собственничество и все. Я хотел ее защитить от тебя.
— Защитить? От меня? Да что я сделал-то ей плохого? Разве я был замечен в каких-то связях после свадьбы? Как-то обижал ее?
— М-м-м… нет, не был. Да, я знал, что ты порвал с Юлькой, но я предполагал, что она тебе просто надоела, и из-за этого ты ее отшил. Я не связал это с Ксюшей. Я ведь помнил, что раньше на Ксюшу тебе было пофиг, ты ее словно товар в магазине выбирал, а поэтому не думал, что ты ее и правда любишь. Тем более, ты этого никогда не говорил, — Рома растерянно запускает руки в волосы. — Черт! Выходит, я облажался?
— Еще как облажался, дорогой братец! — одно резкое неуловимое движение, и я вижу, как кулак Кира летит Роме в лицо.
***
Мы выходим из подъезда жилого комплекса и вновь садимся в машину.
У меня в голове полный хаос. Все никак не уложится мысль о том, что во всем виноват Рома.
— Он казался всегда таким правильным. Неужели, это просто маска? — спрашиваю я у задумчивого Кирилла.
— Думаю да. Он не был таким уж правильным в детстве. Он постоянно ябедничал и жаловался, а я частенько из-за этого выхватывал от родителей. Поскольку я был более активным, то все шалости и провинности автоматически вешались на меня. Я и правда был виноват в большей части из них, но не во всех. Когда же меня обвиняли несправедливо, и я пытался объяснить, что это не мой проступок, Рома сразу надевал «белое пальто» и тут же заявлял, что он бы так никогда не поступил, потому что это плохо. И чаще всего ему верили. Думаю, именно оттуда и появилась эта маска, и со временем он ее усовершенствовал. Он постоянно изображал из себя «нитакусика». Ставил себя выше других и вечно читал мораль всем и каждому по любому поводу. Получалось у него неплохо, так в итоге все привыкли к его «правильности», а потом и правда поверили в нее.
— Но ты ведь знал, какой он на самом деле?
— Не знал. Мы не так уж и близки. И по душам редко общались. Я, конечно, в полную его безупречность не особо верил. Однако считал, что хоть он и немного того, с заскоками, но и правда хороший парень. Я же думал, что он изменился, вырос, повзрослел. А он так и остался тем самым обиженным ребенком, не проработавшим свои детские комплексы.
Как он мог совершить такое? Просто в голове не укладывается!
Кирилл мрачнее тучи, и мне сейчас безумно жаль его. Узнать, что твой родной брат тебя подставил! Предал! Это жутко больно. Я это точно знаю, так как все это время думала, что меня предал муж.
А он меня не предавал, хотя и сам думал, что предал. Чувствовал, что это не так, но факты говорили сами за себя.
Он, конечно, виноват, но в другом.
И даже не в том, что спал с Юлькой, когда уже встречался со мной. Тут как раз все объяснимо — он же не любил меня.
А в том, что женился на мне по расчету, ничего об этом не сказав. Использовал в своих интересах, наплевав на мои чувства.
Безусловно, он поступил плохо. Точка. Тут не может быть оправданий. Эгоистично и жестоко.
Но я почему-то уже не злюсь на это. Он ведь осознал свою ошибку и раскаялся. И полюбил меня. Да не сразу, но какая сейчас разница?
—
Он смотрит на меня, не отрыва взгляда от моего лица, так внимательно, словно от моего ответа зависит его жизнь.
Сердце сжимается, а в горле тугой ком.
— Я не хочу с тобой разводиться, Кир.
Эпилог
— Так, вот тут в сумке подгузники, вот здесь влажные салфетки, а вот тут отдельно баночки с пюре и смесь. Как разводить смесь смотрите на упаковке, я там отметил, какая должна быть порция. А вот здесь крем специальный для попки, от раздражения, — суетится Рома. — Вы, если что, звоните. Ах, я же ответить не смогу у зубного, ну тогда пишите, я отвечу в мессенджере. Но вообще я скоро вернусь.
— Да не переживай, Ром, думаю, разберемся, — улыбаюсь я.
— Иди уже, — фыркает Кирилл, забирая у Ромы объемную сумку с детскими вещами.
— Там еще в пакете сменные вещи, если испачкается! — кричит Рома, разворачиваясь на полдороги к машине.
— Сумасшедший, — усмехается Кирилл, когда мы отходим на несколько метров.
Рома у нас отец-одиночка. Когда Анюте было три месяца, Юля пришла к Роме и вручила ему ее, заявив, что она передумала растить ребенка. Она еще слишком молода, и ей нужно устраивать личную жизнь, а не с пеленками и слюнявчиками возиться.
Все очень переживали по этому поводу, так как после всей той ситуации отношение родни к Роме сильно изменилось, и ему больше не доверяли.
Отец отобрал у него управление компанией, ужаснувшись не только его поступком, но и тем, как плохо у него на самом деле идут в фирме дела. После чего отдал ее Киру.
Рома же остался работать в компании, правда его понизили в должности до среднего менеджерского звена. Для него это был сильный удар. Поступить в полное подчинений Кирилла, плюс такое унижение в глазах его сотрудников.
Он был бы и рад уйти на другую работу, вот только в их довольно узком сегменте все друг друга знают. А потому слух о том, что он практически развалил компанию, разлетелся быстро. И это здорово уменьшило его шансы найти какую-то другую работу в данной сфере.
Отец практически перестал с ним разговаривать, запретив ему появляться на пороге его дома. Правда потом все же отменил запрет, когда появилась Анюта. Мама была мягче, но тоже здорово осерчала на сына.
Свекровь потом попросила у меня прощения, ведь она поддалась на Ромины уловки и думала про меня плохо.