Развод. Боль предательства

Верди Алиса

— Тогда, на дне рождения моей мамы, я впервые тебя приревновал. Ты тогда ушла с Ромой, мамина фраза, потом помада эта еще, я загрузился, понимаешь? Мне, вроде как, и сказать тебе было нечего, и я тебе верил, но… знаешь, сомнения какие-то грызли.

— Какая фраза? Какая помада? — не понимаю я.

— Да ерунда, неважно это уже. Просто сам факт, что я начал в голове гонять практически внушенную мне мысль. Хоть и сам понимал все напрасность и глупость, но тем не менее. Ты уехала к родителям, а мы поехали в ресторан. Я был без настроения, напряжен, загрузился по самое нехочу. И тут Юля мне бокал подсовывает — выпей, мол, расслабься. Я пить не хотел. Я вообще же не пью почти, ты знаешь.

Но тут взял бокал. Если честно, я думал, что я им и ограничусь. То есть, я не собирался напиваться, думал лишь отвлечься немного от тяжелых мыслей. И я не понимаю, как все так произошло, что я набрался. Помню, как пил первый бокал и все. Не помню ни как пил дальше, ни как поднялся в номер, ни того, что случилось после. Лишь отдельные фрагменты. Поэтому, наверное, я и не чувствовал такой сильной вины. Я просто не помню того, что тогда случилось. Поэтому никак не могу объяснить. Но понимаю, что меня это не оправдывает. Я столько накосячил, что на десятерых хватит. Теперь еще и беременность эта…

— Ты сделал анализ? — спрашиваю я.

— Да. Это мой ребенок, — мрачно говорит он. — Я сам клинику выбрал, так что подкуп исключен.

Боги!.. Несмотря ни на что, осознаю, что я, оказывается, все еще надеялась, что это не так. Глупо, да.

А раз надеялась, то, выходит, допускала возможность прощения, верно? Да, допускала. Более того, думаю, я бы и правда его простила. Если бы не…

Ребенок все меняет. От этого не отмахнешься.

— Ясно.

— Ксюш, понимаю, что ты не простишь, но я хотя бы извинюсь перед тобой. Ведь я безумно виноват. Я должен был сделать это раньше, но вместо этого накинулся на тебя чуть ли не с обвинениями.

— Да. Ты сказал, что если бы я не приехала, что ничего бы не случилось, — киваю я. — Меня это прям сильно задело тогда. Как будто проблема не в том, что ты мне изменил, а в том, что я об этом узнала.

— Я просто испугался. Не знал, что делать. Нападение, как защитная реакция. Я сам не понимал, что произошло. Не мог никак это объяснить даже себе. Что я мог тебе сказать? Прости меня за это. За все прошу у тебя прощения. За то, что использовал тебя в своих целях, не считаясь с твоими чувствами. За то, что не сказал тебе всю правду о сделке. За то, что ввел в заблуждение. За то, напился в тот вечер и… я не помню этого, но мне правда стыдно. Стыдно за то, что мое поведение причинило тебе боль. Я причинил тебе боль. Я этого хотел меньше всего на свете, поверь. От осознания, что тебе больно, больно и мне.

Он потер лицо ладонями и посмотрел на меня.

— Я знаю, что виноват. Очень виноват. Но я уже получил по заслугам, поверь. Знаешь, это жутко мучительно возвращаться в ту квартиру вечерами. Я вспоминаю, как приходил раньше, когда меня встречал теплый свет, утонченные запахи в гостиной и вкусные на кухне, красивая и ласковая жена, радостно бросающаяся мне на шею. И я чувствовал себя по-настоящему дома. Хорошо, спокойно, тепло, уютно. Сейчас же я захожу домой, а квартира встречает меня темнотой и пустотой. Никто не выбегает мне навстречу, не обнимает, и не дарит свое тепло, любовь и заботу. Я провожу тоскливые вечера в одиночестве, вспоминая счастливые мгновенья, которые никогда больше не повторяться. Я потерял свою любовь, едва осознав, что обрел. И самое ужасное в этом то, что я сам во всем виноват.

Я чувствую, как слезы катятся у меня по щекам. Я вновь дала слабину. Как всегда.

— Я понимаю, что мои извинения ничего не изменят. Потому что, ладно бы я, но там ведь теперь еще и ребенок… Я просто нереально налажал. Все испортил. И теперь мне самому все это разгребать.

Он смотрит на меня и вымученно улыбается.

— Извини, что так много слов. Но обычно ведь их из меня клещами

не вытянешь. Вот я и решил на этот раз все высказать. Все, что накопилось. Просто хочу, чтобы ты знала. Знала, что я люблю тебя и желаю тебе счастья. А потому, отпускаю. Не буду тебе мешать и преследовать. Может, разве что иногда приглядывать. Просто хочу знать, что у тебя все в порядке. Ты всегда сможешь обратиться ко мне за помощью, помни.

Ох… Все внутри меня сжимается в тугой узел. Как же сложно дышать!

— Отпускаешь? — сдавленно шепчу я.

— Да, Ксюша. Я пытался бороться, не хотел тебя отпускать, но потом понял, что это эгоизм. Я не хотел отпускать потому, что знал, что буду сгорать от тоски и любви к тебе. Буду подыхать от боли. Поэтому и пытался удержать. Но сейчас я понял, что важнее всего для меня не мое, а твое счастье. И если моя любовь причиняет тебе боль, то я буду держать ее при себе. Я и так достаточно причинил тебе уже страданий. Каждое мое появление в твоей жизни для тебя словно пытка, я вижу это по твоим глазам. Я не хочу тебя мучить. Я хочу, чтобы ты была счастлива. Если для этого нужно исчезнуть из твоей жизни, то я это сделаю.

Горло перехватывает. Я вдруг отчетливо понимаю, что не хочу, чтобы он меня отпускал. Как глупо. Я ведь пришла сюда разводиться, разве нет?

Да, но теперь я вижу ситуацию с другой стороны. Он показал мне ее своими глазами.

Но ведь у меня нет другого выхода, разве нет? У него будет ребенок…

Ох, как же грустно! И больно!

И я все еще люблю его до безумия.

А еще я отчетливо понимаю, что он тоже меня любит. Он готов меня отпустить, но не потому, что я ему не нужна. В этом случае он не стал бы мне все это говорить.

Он готов меня отпустить потому, что желает для меня счастья, даже если это будет означать для него отказаться от своего счастья.

А еще он не стал заключать сделку, которая была так важна для него и могла принести огромные деньги и новые уникальные возможности, потому что не хотел, чтобы я думала, что сделка для него важнее меня.

Да, но ребенок?.. Он всегда будет напоминать. Его первенец. Не от меня.

Мгновения утекают, словно песок сквозь пальцы. Мы сидим рядом на скамейке, и я понимаю, что это, возможно последний раз в нашей жизни, когда мы вот так вместе сидим вдвоем.

От этой мысли внутри все скручивается. Я словно пытаюсь оттянуть момент разрыва. Хочу прочувствовать эти последние мгновения. Болезненные до слез.

Он отпускает, нужно и мне отпустить его, правда? Или не нужно?..

Бог мой, что мне делать?

Глава 47. Какого цвета?

Все же один вопрос остается не совсем понятным для меня. Да, может, пустяк, но хотелось бы прояснить. Да просто хотя бы для себя.

— Кирилл, я все-таки не могу понять одну вещь — раз я так важна для тебя, и ты меня любишь, почему ты все же пошел в номер с Юлей? Да, я знаю, что ты не помнишь. И мне понято, что от выпитого у тебя отказали тормоза, но все же это было твое решение. Что за этим стояло? Может, тебе чего-то не хватало? Я просто пытаюсь понять, какие у этого решения могли быть причины? Это ведь странно, ты так не думаешь?

— Странно, — кивает он. — Нет никаких причин, Ксюш. Это какой-то абсурд. Я поначалу даже не верил, что и правда сделал это. Ну, сейчас-то глупо не верить, когда выяснилось, что она беременна, и что ребенок от меня. Но тогда я реально сомневался, хотя и были все доказательства. Думал, может, она специально все это организовала. Ну, знаешь, напоила до отключки и потащила в полубессознательном состоянии в номер. А потом просто все так вывернула, якобы я с ней спал. В пользу этой версии было одно явное противоречие.