Развод. Между нами только ненависть
Шрифт:
А еще я хвасталась садом. И бассейном, у которого «любила нежиться под солнышком».
— Да, новый дом ты в любом случае купишь, — сердито заявляю я и накрываю лицо руками, потому что мне становится опять стыдно за то, какой я позволила себе быть в семье. — Поэтому я так легко сбежала. Мой дом перестал быть родным гнездом.
— Он меня давно начал раздражать, — признается Марк. — Неуютным стал, — молчит и следует новое признание, — я хотел наказать тебя тем, что привел Фаину. Показать… показать, что у этого дома давно не было хозяйки.
Есть
Слишком многое нам надо понять, осознать и простить. Легче разбежаться, влюбиться в других, ведь с этими другими не будет общих ран, разочарований, обид и той самой честности, которая сближает через боль.
— Я больше не хочу проживать подобное, Оля, — Марк смотрит перед собой. — Я хочу любить тебя. Хочу ждать с тобой встречи, а не оттягивать момент, когда надо возвращаться домой. Хочу смеяться над твоими шутками, а не терпеть сплетни о незнакомых бабах и их любовниках. Я хочу обнимать тебя по ночам, а не отворачиваться… И у нас все это было.
— Было, — соглашаюсь я, — но никогда не было того, что есть сейчас. Мы никогда так не говорили. Может, в этом наша проблема, Марк.
— Я не мог так говорить с тобой, — хмурится. — Мне и сейчас сложно. Я заставляю себя говорить, потому что… потому что иначе ничего не выйдет. Я хочу уйти, Оля, — он смотрит на меня, — я чувствую себя сейчас слабым. И мне страшно, что ты сейчас смеешься надо мной.
— Не смеюсь, — приподнимаюсь и затем сажусь. — И я тоже хочу сбежать. Я любила играть дурочку, но я никогда не любила признавать свою неправоту, а я ее сейчас признаю. Знаешь, многие женщины предпочитают влюбиться в другого, чем сказать, что, да, я накосячила…
Мне бы было легче, как женщине, обвинить в развале нашего брака только Марка, и я бы осталась все той же трусливой Олей, которая много хвастается и которая отказывается брать ответственность за эту непростую жизнь.
И остались бы у меня из отношений только книжки с выдуманными мужиками.
— Не будет другого, — строго перебивает Марк, и мы в молчании напряженно смотрит друг на друга.
— Но и другой тоже не будет, Оля, — наконец, добавляет он. — Будешь ты. Я так решил. С разводом или без развода будешь только ты. Я не позволю себе потерять тебя вот такую. И я хочу знать, как такая ты умеешь любить, — подается в мою сторону, — кончаешь ты иначе, — в его глазах вспыхивает темный огонь. — А вот как любишь?
Глава 63. До конца
Как я могу любить после тех болезненных и сложных метаморфоз, что прожила я вместе с Марком?
А как я любила до всего этого?
Как я любила Марка? Как я любила наших детей? Как я любила саму себя?
Мои проблемы с этой жизнью начались с самой себя и с того, что я не любила себя, не видела в себе ценности и хотела казаться для чужих не той, кто я есть.
А кто я есть?
Я начала это только сейчас узнавать, и это так интересно.
Я, оказывается, крутая тетка.
Я всю свою жизнь играла какую-то наивную
Могу мыслить трезво и холодно в момент острого стресса и еще командовать.
А еще я люблю чувство опасности в близости. Меня возбуждает, когда мне грубо и жестко напоминают, кто в спальне главный.
И мне совсем не хочется об этом делиться с другими.
Потому что это не выдумка, не ложь, а моя новая реальность. Я больше никого не пущу к нам с Марком под одеяло.
И советов чужим не буду давать.
Только родным и то только тогда, когда просят. Вот зять и попросил.
— Я не смогу так… — мой зять Андрей хмурится, и на меня не смотрит.
Ему, как мужчине стыдно, что мне известно: моя дочь пугала и шантажировала его Марком.
— Никто тебя в лесу не закопает, — вздыхаю я. — Марк дал торжественную клятву тебя не трогать и отпустить с миром.
— И дочь я не увижу.
— Увидишь, — обещаю я. — Яна, может, дурында, но у нее есть я и Марк, которые… ну, тоже наломали дров прилично. Мы сейчас… нагоняем потерянное время в воспитании, знаешь ли.
— Но я Яну люблю, — Андрей хмурится и, наконец, смотрит на меня, — но остаться… она меня не уважает. Да и как уважать после всего? Я же не мужик для нее. Я не Марк.
— Но ты хотел развода.
— Поэтому и хотел, что меня любили только на видео.
— Стремно, — соглашаюсь я, — но докажи, что ты мужик.
Смеется.
Горько и разочарованно.
Как мужчине доказать, что он мужик, после того, как испугался угроз жены?
Напрягается и смотрит мимо меня. Я оглядываюсь. Из уборной возвращается Марк. Рожа злобная, шаги уверенные и размашистые, и затихает не только наш зять, но и другие посетители кафе. Кто-то даже глаза тупит.
А я не боюсь.
Я любуюсь. Этот злой и страшный мужик — мой.
— Я тут подумал, — Марк возвращается за стол. Одергивает полы пиджака и поправляет галстук, пристально глядя на Андрея, — я отправлю тебя к цыганам.
— Что?
— Дела у них опять ко мне какие-то, — Марк кривит губы. — Сам я в их табор больше ни ногой, а ты поедешь.
— Что?
— Переговоры проведешь, — строго безапелляционно заявляет Марк.
Вот так Марк решает проблему Андрея. Если хочешь быть мужиком, то начинай с цыган, которые опять появились в нашей жизни с сомнительной идеей организовать какой-то бизнес с нашими бабками.
— Ну, какой же из меня переговорщик… — Андрей нервничает еще больше, когда Марк недобро прищуривается.
— Я вижу в тебе потенциал.
Андрей удивленно замолкает. Несколько секунд он обдумывает слова Марка и заметно меняется.
Аж приосанивается.
— Ты же с цыганами дел не имеешь, — удивленно шепчу я Марку.
— Не веду, — он взгляда с Андрея не спускает. Сканирует на эмоции и на страх. — Вот он и пусть доходчиво объяснит им, что не стоит даже думать о сотрудничестве.