Развод. Неверный муж

Черно Адалин

Майя замирает, улыбка сходит с ее лица, но она не убирает руку, придвигается ближе, отложив коробку в сторону. Мы были женаты десять лет, а я не знаю, могу ли ее поцеловать.

Она очень близко, в паре сантиметров. У меня внутри все выжигает от одного ее запаха. Я скучал. Я очень сильно скучал и, кажется, все это время не жил и даже не дышал нормально. Только рядом с ней. Она подается еще вперед, и я ее целую. Вначале аккуратно и нежно, раздвигаю языком ее губы, толкаюсь внутрь. Дурею от ее вкуса и чувствую, как дергается член, несмотря на то, что я ослаблен после аварии.

Врач не соврал, значит. Действительно никакой половой

дисфункции, только опорно-двигательный аппарат задет. Удивительно, но сейчас важно не это. Я всегда боялся потерять способность ходить и стать ненужным, а теперь от одной мысли, что могу потерять Майю, внутри все скручивается. И способность ходить становится не такой уж и важной, нужной. Это не имеет значения, если рядом не будет ее. Ее запаха, вкуса, рук, которые обнимают меня за шею.

— Я так люблю тебя, — шепчу ей в губы и начинаю покрывать поцелуями ее щеки, шею, плечи. — Ты не представляешь, как сильно. Я на все готов, лишь бы сделать тебя счастливой.

Она ничего не отвечает, но больше от меня не шарахается. Правда, как только спускаюсь по ключицам ниже, отстраняется и озорно улыбается.

— Не здесь и не сейчас. Я тебя еще не окончательно простила.

— Я готов ждать хоть вечность.

Майя оставляет коробочку на моей кушетке и поднимается, отходит к окну, а я смотрю на нее со спины. На ее ровную, несмотря на беременность осанку, на ее расправленные широко плечи. Она — безумно сильная женщина. Справилась одна, в другой стране, без поддержки, хотя… у нее всегда был здесь этот парнишка на побегушках. Я к нему ревную. Несмотря на его излишне смазливую, я бы даже сказал “бабскую” внешность, ревную ее к нему. Потому что у него была возможность находиться рядом с ней. Он мог с ней говорить и на него не была направлена ее ненависть.

— Я тебя простила, Демьян, — неожиданно говорит Майя. — Давно уже простила.

Оборачивается, подходит к кушетке и садится обратно.

— Нам нужно поговорить, — беру ее руку в свою, переплетаю наши пальцы.

Она напрягается, а я не знаю, как ее подготовить. Что сказать женщине, прежде чем попросить ее связать свою жизнь с инвалидом?

— О, я вижу вы поладили, — раздается голос со стороны двери. — А я вам говорил, Демьян, что инвалидность любви не помеха.

Майя смотрит на доктора в шоке, а я, клянусь, если бы мог встать, вырвал бы ему язык, потому что он ему явно не нужен.

Глава 56

Майя

— Майя, можно вас? — у палаты, как только выхожу в коридор, топчется доктор.

— Да.

— Я бы хотел с вами поговорить. Не уверен, что Демьян объяснил вам в полной мере, что с ним происходит.

Я непонимающе смотрю на доктора, но все-таки следую за ним в кабинет. Он просит меня присаживаться, указывая на кресло, и почему-то тянет с разговором, который сам же инициировал.

— Вы хотели рассказать о состоянии Демьяна.

— Да. Да, конечно.

Он все же мнется. Заламывает пальцы и словно волнуется, из-за чего я тоже начинаю подрагивать. Демьян сказал мне не все? Инвалидность — не основное? Есть что-то еще? Что-то страшнее?

— Вы должны понимать, что его состояние… оно, предположительно, навечно. Готовьтесь к тому, что ваш муж не сможет встать и сам себя обслуживать. Но при этом вы сможете завести еще детей, — последнюю фразу он преподносит таким тоном, словно сообщает онкобольному,

что у него полная ремиссия.

— Простите, что значит предположительно? Вы не уверены?

— Мы уверены на девяносто девять процентов.

— Значит, есть один процент, что он встанет на ноги?

— Вы же понимаете, что это очень маленький процент.

— Понимаю. Не понимаю, чего вы от меня хотите?

— Я вас предупреждаю, какая это ответственность. Вы должны знать, что вас ждет впереди.

— По-вашему, я не знаю, что меня ждет?

— Вероятно, конечно, знаете, — сдается доктор. — Но я бы хотел вас предупредить и вот… — он протягивает мне несколько исписанных листов. — Это информация по уходу. Там… кхм… все подробности. Почитайте на досуге. У нас немало было тех, кто понимал, что не справится. Будет лучше, если вы поймете это сразу, а не спустя несколько месяцев или даже лет. Вы еще молодая и…

— Достаточно! — забираю листы и рву их на несколько частей, швыряя обратно на стол. — Думаю, это не ваше дело, брошу я своего мужа сейчас или спустя год. Или вообще не брошу. Всего доброго.

Из кабинета доктора выхожу едва ли не в ярости. Чтобы успокоиться, иду в ближайший автомат и беру себе какао. Сажусь на кушетку и, попивая сладкий напиток, привожу в порядок мысли после всего, что довелось узнать за последние полчаса.

Меня не испугал диагноз Демьяна, несмотря на то, что доктор всячески пытался нагнать страху. Он бесцеремонно сообщал мне о болезни, когда я спрашивала, но все, о чем я могла думать — растерянность и обреченность во взгляде Демьяна. Я ее видела и я ее чувствовала.

Когда врач замолк и оставил нас наедине, именно Демьян первым нарушил тишину. Он пообещал мне, что встанет. Что сделает все для этого возможное, хоть я и понимала, что он не всесилен. Я знаю, что этого может не произойти. Слишком серьезное повреждение, чтобы быть на сто процентов оптимистичными, но нам не остается ничего другого.

И да, несмотря на опасения доктора, что я могу бросить Демьяна, как только пойму, что он останется прикованным к инвалидной коляске, я все же никуда не уйду. Потому что вместе мы прошли через многое, потому что я была замужем за сильным и самостоятельным мужчиной, который способен на многое, если не на все, лишь бы достичь поставленной цели. Наверное поэтому я так уверена, что он сможет встать. Сделает все возможное и невозможное и пройдет сквозь любые трудности. И я буду рядом с ним, что бы не говорил врач и как бы меня не пытались напугать.

Если постараться, то подобрать страх можно каждому. Кто-то боится потерять близких, кому-то страшно обрести счастье, потому что быть счастливым вечно невозможно, кто-то, напротив, не знает как отпустить того, кто уже давно ушел. Я же выбираю жить, а не бояться. Жить здесь и сейчас, думать о сегодняшнем дне, быть в моменте, счастливом или грустном — не имеет значения.

Выбросив стаканчик в урну, покидаю больницу. Я пообещала Демьяну, что займусь делами и не буду сосредоточена на нем, но стоит мне выйти из больницы, как тут же хочется вернуться обратно, потому что как только я подхожу к дороге, чтобы перейти на другую сторону, как рядом тормозит автомобиль. Мне требуется не так много времени, чтобы понять, кто сидит там. И именно поэтому я хочу сбежать и скрыться, но продолжаю стоять на месте, решив, что если ему хватило наглости устроить погоню и стрелять посредь бела дня, то хватит подлости даже выстрелить в спину.