Развод. Неверный муж

Черно Адалин

— Здравствуй, Майя, — Натан выходит из машины с улыбкой. — Прокатимся?

— Я могу отказаться?

— Пожалуй, нет.

Я знаю, что у него в автомобиле наверняка несколько амбалов, которые скрутят меня и усадят в машину, чего бы им это не стоило.

— Можем поговорить в кафе? Здесь неподалеку, — предлагаю альтернативу.

— А давай, — неожиданно соглашается и дает отмашку своим людям жестом руки. Мы идем в кафе только вдвоем. Натан ведет себя так, словно ничего не боится. Впрочем, ему наверное и нечего.

В кафе я заказываю только воду,

а он кофе. С разговором как-то медлит, хоть и сам сюда позвал. Прямо как доктор не так давно. Не то, чтобы я ожидала от Натана чего-то хорошего, каких-то мало-мальски адекватных новостей, нет, просто… Услышать второй раз за день новости, от которых кровь стынет в жилах не хочется.

— Я слышал, Демьян останется инвалидом.

Я вскидываю голову, впиваюсь в знакомое лицо взглядом, но не вижу там какого-то ликования или превосходства. Натан говорит так, будто констатирует сухие факты.

— Откуда слышал?

— Не думала же ты, что мне не доносят.

— Не думала.

Надеялась, что не так скоро, но у Натана, видимо, даже здесь достаточно хорошие связи.

— Я сочувствую. Тебе может показаться иначе, но я правда сочувствую. Такого я не хотел.

— А чего хотел? — набираюсь смелости спросить. — Чего ты ждал, посылая тех людей? Что мы отделаемся испугом? Или ты рассчитывал на смерть брата?

— Ты принимаешь меня за чудовища?

— После всего, что случилось? Ты сам как думаешь?

Не могу сказать, что мне не страшно так с ним разговаривать, но я попросту теряю ту грань, которую нельзя переходить. Не вижу, когда стоит остановиться, видя перед собой того, кто едва не лишил моего сына отца.

— Я отпустил тебя. Как только узнал, что ты беременна — отпустил.

Я молчу, потому что понятия не имею, что говорить. Благодарить его, радоваться или удивляться? Его одержимость мной смотрится странно, что бы он не говорил.

— Знаю, ты, наверное, не понимаешь. Но я считал, что если бы мог ходить, то ты была бы моей женой. Моей, а не его. И я очень хотел тебя у него забрать, но ты… ты меня не замечала. Ты никого не замечаешь, кроме него.

— Чего ты хочешь, Натана? К чему этот разговор?

— Я хочу сказать, что сожалею. И сделаю все возможное, чтобы Демьян встал. Я, как никто другой знаю, что значит быть инвалидом, быть беспомощным, обузой. Он встанет, Майя, не сразу, но точно побегает в футбол со своим пацаном.

Глава 57

Демьян

— Не переусердствуйте! — настойчиво повторяет мой реабилитолог. — До следующей встречи постарайтесь отдохнуть и набраться сил.

Я киваю. Делаю вид, что все понял и, как только выезжаем из реабилитационного центра, строю планы на свои домашние тренировки. Я должен встать. Несмотря на то, что он там говорит об отдыхе, должен.

И не через три -пять-семь лет, а через год. И это максимум, который я себе отвожу.

Прошло уже два.

Тимофей растет фактически без отца. Нет, конечно, я провожу с ним время. И много времени,

ведь какие еще у инвалида могут быть дела, но все это — не то.

Тимофею нужен ходячий отец. Мне нужно, чтобы у него был ходячий отец, а у Майи — дееспособный муж. Мне надоело трахаться в двух позах, потому что ни на какие больше я не способен. И нет, Майя никогда меня не упрекает. Смотрит так… с пониманием. При чем, абсолютным.

Это тоже неожиданно раздражает. Она со мной даже не ссорится, хотя иногда есть за что. Не повышает голос, словно… жалеет. И эта жалость, пусть и не открытая, незаметная, меня тоже очень сильно раздражает. Я весь словно состою из этого адски неприятного чувства. Оно меня раздражает. Оно меня нервирует. Я от него себя не контролирую и срываюсь. Не на Майе и ни в коем случае не на сыне. Я срываюсь на себе.

Корю себя за все, что случилось. За весь тот ад, который произошел. Я не понял, что брат захочет отомстить, надеялся, что он не станет. Что ему такое не нужно, что… да на многое я надеялся, но точно не на то, что останусь в инвалидном кресле.

Злюсь. Это следующее состояние после раздражения. Тоже малоприятное и тоже частое. Я не помню, когда улыбался. Так, чтобы не в компании Майи или Тимофея. Кажется, никогда…

У меня попросту нет причин для улыбки. Вся моя жизнь сейчас завязана на них. Я живу ради них, иначе бы давно уже со всем закончил…

Но мне нельзя. Майя меня ждет. Не показывает, но я знаю, что надеется на мое выздоровление. Ждет, когда я встану, хоть и никак этого не показывает.

У меня сиделка. Я запретил Майе хоть как-то участвовать в уходе за мной. Еще не хватало ей помогать мне мыться, одеваться и вот это все остальное. Я беспомощный, но перед ней хочу быть мужиком, хоть это и сложно. Как быть мужиком, когда даже во время секса ты лежишь пластом, пока жена двигается сверху.

— Не спешите, я помогу, — говорит водитель, покидая салон.

Я за раздумьями не замечаю, что мы приезжаем. Злюсь, потому что выйти самостоятельно еще не получается.

Оказавшись в доме, поднимаюсь на свой этаж. Я был категорически против оборудования дома под инвалида, но в итоге сдался, понимая, что если не сделать этого, я стану просто неподъемной обузой для всех. В первую очередь для Майи, потому что она будет единственной, кто от меня не отвернется.

До вечера я становлюсь спокойнее, но когда Майя возвращается, опоздав на час, едва себя контролирую.

— Где была?

Она замирает на пороге, смотрит на меня удивленно.

— На работе. Где мне еще быть?

Подходит ко мне, склоняется, чтобы поцеловать, но я, еблан, уворачиваюсь.

— Ты закончила два часа назад.

— Пришлось задержаться. Что-то не так?

Она слишком хорошо меня знает, так что и настроение считывает моментально. Отходит, больше не принимая никаких попыток ко мне приблизиться и поцеловать.

— Тимофея привезла?

Сбросив платье, Майя поворачивается ко мне и смотрит как-то странно. Так она смотрит на меня впервые. Словно… разочаровывается.