Развод. Неверный муж

Черно Адалин

Майя появляется в коридоре неожиданно. Осунувшаяся и немного бледная, она с трудом стоит на ногах, а когда видит меня, так и вовсе скашивается к стене, словно вот-вот собирается по ней съехать. Я не знаю, откуда беру силы на быстрые шаги, на то, чтобы помочь ей дойти до палаты и как дохожу следом, но уже внутри падаю на постель. Садимся с ней вместе.

Она

так смотрит. Не передать, как. Шокировано, ошарашено, будто не может поверить, что это не сон. Я знаю, да, что она приняла. Видел это, по тому, как она не замечала косых сочувствующих взглядов. Майя жила со мной, любила меня, принимала и ей было абсолютно наплевать на остальных. Но мне было не наплевать. Я видел. И как бы не старался, а не мог запретить людям смотреть на нее с сочувствием. И ведь они сочувствовали не мне. Мне-то как раз повезло, рядом со мной была красивая статная женщина, которая могла заполучить любого мужчину, но почему-то не отходила от инвалида.

— Но как… когда.

Она смотрит на меня так, словно видит впервые.

— Пару недель назад. Я хотел сюрпризом.

— У тебя получилось.

Пауза.

— Господи. Ты правда ходишь.

Собираюсь подняться, чтобы продемонстрировать, но Майя тащит меня назад. Плачет. А ей, между прочим, нельзя вот этого. Нервничать и вообще эмоциональных качелей нельзя. Притягиваю ее к себе. Слов, чтобы успокоить, не нахожу. Повод, вроде как, радостный ведь. Я стою, могу ходить. Буду ей помогать во всем, а не только в том, где можно делать что-то сидя.

— Прости меня, — вдруг выдает.

— За что это?

— За то, что не верила.

— Я верил за двоих.

— Я не знаю, почему…

Я знаю, но молчу. Не верить было легче, так точно не разочаруешься. Я тоже хотел так, но если бы не верил, так и остался бы в кресле.

— Натана посадили.

Она смотрит на меня шокировано, но больше не плачет. Переключается. Я собирался эту новость оставить до выписки, но как-то…

— За растрату.

— Очень быстро.

— Надолго.

— На сколько?

Майе

важно знать. Она единственная его не простила и не поняла. Я в принципе и не обижался, он провел в инвалидном кресле столько времени. Я в первые недели его понял. Тоже бы мстил и убить хотел, даже, наверное, испытал бы радость, узнав, что я не умер, а остался инвалидом. А Майя говорила, он просил прощения. Может быть, не искренне, я с ним не разговаривал. У нас вообще как-то контакты не наладились после выписки. Он хотел поговорить, мне передавали, но я отказался. Не о чем.

Я знал, что он сядет рано или поздно. Мне рассказывали, как он ведет дела. Потом про то, как он баллотировался в депутаты. Как-то стремительно пробился, ну и соответственно, бесстрашно. А бесстрашие карается. Жаль только компанию отца. Так, издалека. Она больше мне не принадлежит, хоть отец и просил вернуться. Даже инвалидом просил, а я отказался. Не знаю теперь, как там. Мне неинтересно.

— Пожизненное, говорят.

Майя выдыхает. Она его боялась. После покушения не поверила, что больше нас не потревожит и боялась.

— Может, вернемся?

Натан был единственной причиной, по которой нам возвращение на родину было противопоказано. Майя боялась, а теперь, вроде как, можно, но я не особо хочу. Нам и здесь хорошо, привыкли, притерлись, я даже язык их начал понимать.

— Как захочешь.

— А ты? — смотрит на меня.

— Не хотелось бы.

— И мне уже не хочется.

— Какая разница где жить. Главное, что с любимым человеком, — притягиваю ее к себе.

— Мне главное, что с тобой, — снова хлюпает носом.

— И мне. С тобой готов, куда скажешь.

— Домой хочу.

— Скоро заберем вас.

— Я знаю про сюрприз, — говорит с улыбкой.

— Вот же… Тимофей сдал?

— Он. Не ругай его. Я сделаю вид, что удивлена. И, Демьян… Я люблю тебя.

— И я тебя люблю.

— Я знаю. Теперь точно.

***