Развод. Неверный муж
Шрифт:
— Как это? Еще полгода назад все было нормально.
— Тогда у меня всего лишь были подозрения, я не стала их озвучивать, чтобы не нервировать вас, но сейчас… я уверена в своих словах. Вы ходите ко мне не так давно. Чтобы ставить подобный диагноз я должна была убедиться, к тому же, если вы помните, вы пришли ко мне с планированием, но потом передумали.
Передумала не я, а мой муж. Как только я сказала ему, что хожу к врачу и хочу забеременеть, Демьян воспринял эту информацию в штыки. У него нашлась тысяча причин, почему сейчас не лучшее время заводить ребенка.
Я хотела ребенка больше, чем Демьян, потому что у меня, в отличие от него, не было карьеры, которой можно уделить много времени. Те немногочисленные вызовы в компанию постепенно сходили на нет: то партнеры мужа приедут со своим переводчиком, то из-за срочности взяли случайного, чтобы не беспокоить меня. Дома я увядала и хотела расцвести в беременности и после.
Я была готова стать мамой, но Демьян становиться отцом не хотел. Временно, но этот период сильно затянулся. Настолько, что теперь вообще неизвестно, смогу ли я родить.
— С этим можно что-то сделать?
— Боюсь, что нет. Сниженный овариальный резерв — одна из самых распространенных проблем, с которой сталкиваются женщины, когда не могут забеременеть. Увеличить количество естественных фолликул невозможно. В клиниках, которые пытаются, так сказать, “активировать” работу яичника, не дают никаких гарантий, поэтому единственное, что мы с вами можем сделать — вернуться к вопросу с беременностью. Сейчас у вас еще достаточно фолликулов для зачатия. Если решитесь, мы с вами пропьем курс препаратов для стимуляции естественных процессов и уже через пару месяцев вы забеременеете.
Елена Витальевна настроена очень решительно, бойко. Что-то записывает в моей карте, диагноз ее не страшит, судя по всему. Но это потому что я для нее замужняя женщина, а у таких проблем с беременностью обычно не бывает, если со стороны мужа нет никаких заболеваний. Просто доктор Воронцова понятия не имеет, что я без пяти минут разведенка и беременеть мне теперь не от кого.
— А что если… я не буду пытаться забеременеть?
— С каждым месяцем количество фолликулов будет снижаться и так до абсолютного бесплодия.
— Сколько времени это займет?
— Я не могу спрогнозировать. Полгода, год, два. Все индивидуально, но по той динамике, что я вижу — времени у нас мало. Год, не больше. Дальше будет все сложнее и сложнее, пока беременность не станет невозможной. Я даже рекомендаций вам дать не могу, потому что вы ведете здоровый образ жизни, не пьете, не курите, беспорядочных половых связей и связанных с этим болезней у вас нет и не будет. Вы — образцово-показательная пациентка, но увы, даже с такими людьми случаются болезни.
— Из-за чего вообще… возникает такая проблема?
Елена Витальевна терпеливо проводит мне мини-лекцию. Я слушаю внимательно, держусь изо всех сил, чтобы не расплакаться.
— Я вам повторяю, что шансы — огромные! У нас есть время попробовать естественным путем, но если не получится — простимулируем
Воронцова говорит много и с энтузиазмом. Полностью уверенная в стопроцентном успехе и моей беременности. Я же… Я ее слушаю, даже киваю с умным видом, а сама не могу выбросить из головы мысли, прочно застрявшие там, едва я узнала о проблеме. Первая — вероятно, я не смогу забеременеть. Вторая — мне изменил муж, и я планирую с ним развестись, так что и беременеть, в общем-то, не от кого.
— Я дам вам направления на дополнительные анализы. Выясним, в каком состоянии находится ваш организм. Если нужно — пропьем курс витаминов. И еще нужно будет пройти…
— Елена Витальевна, простите, но мне все это сейчас не нужно, — я киваю на листы с направлениями, которые она смело мне выписывает.
Воронцова замирает, смотрит на меня из-под приспущенных на нос очков. Хмурится.
— Вы точно слышали, что я вам только что сказала? — уточняет на всякий случай.
— Я слышала, просто мне надо подумать.
Воронцовой мой ответ не нравится. Она явно не понимает, почему женщина, недавно так отчаянно желающая ребенка теперь хочет подумать.
— Хорошо, — наконец, соглашается, оставляя в сторону какие-то бланки. — Но постарайтесь думать быстрее. Есть риск, что если вы придете через полгода, мы уже ничего не сделаем, даже искусственно вас не оплодотворим.
Я киваю и, схватив сумочку, поднимаюсь со стула. Елена Витальевна отдает мне мою папку и мягко улыбается. Я давлю подобие улыбки в ответ и выхожу за дверь. По пути на улицу меня шатает из стороны в сторону. Из-за пелены в глазах я едва могу сконцентрироваться на дороге. Держусь из последних сил и срываюсь уже на улице. Из глаз брызжут слезы, в груди нестерпимо давит. Я пытаюсь найти опору и прислоняюсь плечом к зданию больницы.
— Майя? Что ты здесь делаешь?! — меня отвлекает знакомый женский голос.
Повернувшись, обнаруживаю мать Демьяна. Она решительно направляется ко мне и всматривается в мое лицо, ища ответы на заданные вопросы. Несмотря на мои попытки сопротивляться, Инга Романовна тащит меня к клинике снова.
— Да подождите вы, — вырываю ее руку и пошатываюсь прямо на входе.
Последнее, что я вижу — ее нахмуренное и обеспокоенное лицо, а затем наступает темнота.
Глава 8
— Все в порядке, не нужно приезжать, я побуду с ней, Демьян, — голос свекрови доносится словно сквозь вакуум.
Веки поддаются с трудом. Я словно поздно уснула, а рано-утром зазвонил будильник и теперь мне очень сложно проснуться. Еще и голова раскалывается.
— Она пришла в себя, — голос свекрови звучит уже ближе. — Не приезжай, все хорошо.
Открыв наконец глаза, сталкиваюсь с изучающим взглядом Инги Романовны. Она отстраняет телефон от уха, отключается и отправляет его в сумочку. На меня смотрит с каким-то разочарованием, словно я за одно лишь утро успела разочаровать ее хуже, чем за десять лет брака с ее сыном.