Развод. Тот, кто меня предал

Черничная Даша

Мы сидим еще немного, но настроение у меня ухудшается с каждой минутой все сильнее и сильнее, пока, в конце концов, я не ссылаюсь на головную боль и пытаюсь вызвать себе такси.

— Брось, Рит, я отвезу тебя, — говорит Олег, — прошу, позволь потешить мое мужское эго и доставить даму домой. Ну не могу я отправить тебя на такси.

— Хорошо, Олег, — соглашаюсь я и называю адрес.

Возле подъезда быстро прощаюсь со своим спутникам и сбегаю.

Захожу в пустую квартиру, и впервые за эти дни на меня накатывает тоска. Мне хочется, чтобы

меня ждали. Я идиотка, знаю. Ведь я так рвалась на эту свободу, в одинокую жизнь, где сама буду принимать решения, ни на кого не ориентироваться и ни от кого не зависеть. И что в итоге? Прошел какой-то месяц, и я нуждаюсь в человеке рядом. Да не просто в человеке, а в одном конкретном — ведь свидание с Олегом показало, что любой мне не нужен.

Злая на себя, скидываю вещи и встаю под горячие струи, натираю мочалкой тело сильнее чем нужно, будто пытаясь стереть другого мужчину с себя.

Надеваю шелковую сорочку и отправляюсь спать. В темноте спальни рассматриваю тени на потолке. Сон никак не идет, во мне бушует адреналин.

Трель дверного звонка разрезает тишину и заставляет мое сердце колотиться с неведомой силой. Подскакиваю на кровати и выхожу в коридор. Распахиваю дверь и ахаю:

— Мирон.

Глава 33. Мирон

— Что ты здесь делаешь? — спрашиваю шокированно, ощущая, что сердце в груди скачет, как заведенное.

В сумраке коридора Мирон осматривает меня с ног до головы, задерживаясь взглядом на груди со стоячими сосками.

Из подъезда дует холодным морозным воздухом, поэтому мое тело так отреагировало. Поэтому. Только поэтому.

Мирон шумно сглатывает, делает широкий шаг, переступая порог и приближаясь ко мне. Я отступаю назад, впуская его и избегая близкого контакта. Складываю руки на груди, закрываясь и одновременно отстраняясь от бывшего мужа.

От Мирона пахнет морозом, знакомым, родным парфюмом с ароматом сандала — и им самим. Его запах моментально обволакивает меня, я ощущаю, как подгибаются колени, как трудно становится дышать. В голове моментально образуется каша, потому что каждая мысль о нем. О том, какой он родной. О том, что только с ним я чувствую себя нужной, ощущаю себя женщиной.

Я глупая, знаю. Забыла о предательстве, вычеркнула Мирона из своей жизни. Все потому, что он спас меня. Был рядом со мной в самый сложный момент жизни. Я не просила об этом, но он сделал все возможное, чтобы помочь мне. Мне сложно понять, что происходит сейчас в голове, там сплошные противоречия.

Этот месяц показал мне одну важную вещь: я скучаю по Мирону. К сожалению, этого факта недостаточно, чтобы я могла ему верить.

Бывший муж возвышается надо мной. Ночь обнажает самые потаенные чувства, опутывает, опоясывает, гипнотизирует и тянет к себе. Манит меня, как змей-искуситель.

— Кудряха, — сдавленно произносит Мирон, и от его голоса по телу бегут мурашки.

— Зачем ты приехал? — так же хрипло спрашиваю я.

Бывший

муж молчит, рассматривает меня, пожирает взглядом.

— Мимо проезжал, — выдавливает он и ведет плечом.

— В час ночи? — хмыкаю я.

— Да. Напоишь чаем? — неожиданно просит.

Я качаю головой:

— Поезжай к себе, Мирон.

Я не хочу, чтобы он уезжал. Но и оставаться тут наедине с ним будет сложно. Я боюсь его и боюсь остаться без него. Вот такая женская неопределенная сущность. И как теперь быть?

— Не могу, Кудряха, — устало произносит Мирон и потирает отросшую щетину.

Пожимаю плечами и ухожу в спальню, надеваю халат, чтобы хоть немного скрыть то, что происходит с моим телом, затем возвращаюсь. Мирон уже расположился на кухне — включил свет и смотрит в окно.

Я подхожу к чайнику и машинально нажимаю на кнопку. Не думаю, что Мирон действительно хочет чая, но занять чем-то руки я должна. Он оборачивается и осматривает меня, я же остаюсь стоять, упершись поясницей в столешницу.

Молчим. Смотрим друг на друга. Так много хочется ему сказать, но чувствую — рано. Не готова я. При свете я вижу, что Мирон похудел еще сильнее. На лице щетина, которой несколько дней. Одет просто: темные джинсы и серый свитер, нет никакого лоска и шика. Он выглядит уставшим, хотя взгляд яркий, живой. Зажигает меня теплыми всполохами, греет душу, тянет к себе, но я держусь из последних сил.

Весь сегодняшний день стирается. Выставка, Олег и наше с ним недосвидание — все это канет в бездну прошлого.

Страшно признаться, но я готова всю оставшуюся жизнь стоять вот так, рядом с Мироном.

— Как ты? — спрашивает мягко он.

Облизываю пересохшие губы, тихо отвечаю:

— Отлично, — и почти не лукавлю. Я и вправду чувствую себя прекрасно.

Физически. Душою я тянусь к недостающему элементу.

— Рад это слышать, — говорит так же тихо, как я.

Мы замираем, подбираем слова.

— Рита…

— Мирон…

Говорим одновременно и замолкаем. Я выдыхаю и усмехаюсь:

— Зачем бы ты ни пришел — говори и уходи.

Мирон делает шаг мне навстречу, следом еще один. Интуитивно я выпрямляюсь и сглатываю ком слюны.

— Мне не нужна причина, чтобы прийти к тебе, Кудряха, — черный взгляд прожигает насквозь, опускаясь электрическим разрядом к самому низу живота, и я свожу колени, что не остается незамеченным для Мирона.

Я сильнее вжимаюсь поясницей в столешницу. Бежать некуда.

— Ты обещал, что отпустишь меня, — шепчу, не в силах отвести глаза от его магнетического взгляда.

— Разве? — Мирон вскидывает бровь и криво улыбается, опускает взгляд вниз и пожирает им мои губы. — Я обещал тебе свободу. Разве я не сдержал свое слово?

Я теряю нить нашего разговора. В горле пересыхает, голова начинает чертовски кружиться.

— Тебе лучше уйти, — не узнаю свой голос, столько в нем дрожи.

— А вот твои соски, которые торчат даже сквозь халат, говорят об обратном.