Развод. Ты пожалеешь
Шрифт:
– Пригласите на выставку? – спрашиваю спокойно, мне и правда интересно.
– Конечно, приходите, очень хорошая выставка, интерактивная.
– А что выставляете?
– Экспозиция называется «Быт москвичей», а показываем то, что могли жители столицы купить в магазине начиная с послевоенных лет. Пятидесятые, шестидесятые и так далее. Очень любопытно. И люди до сих пор приносят экспонаты. Находят что-то на дачах, на антресолях, на чердаках.
– Интересно, правда. Надо прийти с девочками.
– Приходите! – Вика явно оживилась,
– Спасибо, воспользуюсь предложением. Ну, что ж…
– Маш, ты хотела еще что-то узнать, спрашивай.
И я спрашиваю. Есть ли опыт работы с детьми. Хочет ли своих детей. Не пугает ли перспектива жить с разведенным мужчиной, на которого двух дочерей повесят.
– Я честно скажу вам, Маша, конечно, мне страшно. И я… - вижу, как у неё неожиданно начинают блестеть глаза, - Я не представляю как. Вы… такая живая, красивая, и…
– Вик… не надо.
– Простите меня…
Она встаёт, убегает, схватив сумочку в уборную.
Я себя, конечно, чувствую тварью.
Потому что, конечно, ни хрена я не умираю.
Вот так.
Глаза закрываю рукой. Вспоминаю разговор с подругой…
– Маша, ты…
– Ленка, закрой рот, всё я сама про себя знаю.
– Бедовая.
– Сучка… Знаю.
– Ты понимаешь, что так нельзя, а? Нельзя о таком шутить!
– А я не шучу! Ты видела мой гемоглобин? С таким не живут.
– Маш, хватит, у меня аж мурашки по коже… бр-р-р…
– Нежная ты какая стала, Лен, капец.
– Зачем тебе это надо?
– А что мне делать?
– Да, блин! Это же Стас! Приди к нему, и скажи, что ты хочешь его вернуть!
– Ты совсем что ли, Лена? Охренела? Чтобы я так сказала?
– Да уж… Ты удавишься скорее.
– Я просто хочу, чтобы… чтобы ему было хреново.
– А если не будет?
– В смысле?
– В коромысле, Маш! Если он узнает о твоей смерти, ну то есть, о состоянии, и скажет – ну и хрен с тобой? Помирай?
Молчу.
Об этом я как-то не думала.
Старалась не думать.
Да нет. Стас так не скажет! Это же… Это же Стас! Мой Стас!
Да, он собрался жениться, но это же только потому, что заебался ждать меня, да?
Или…
Мне уже всё равно.
Я запустила этот процесс. Поздняк метаться.
– Машка, беду накличешь.
– Я не суеверная, Лен. Плевать.
Поднимаю бокал с просекко.
Да, мне реально плевать. Я в состоянии близком к помешательству. Я сама не знаю, что делать. Не узнаю себя. Не понимаю.
Я просто хочу вернуть Стаса домой.
Хватит. Нагулялся. Кобелино…
Глава 34
– Маш, ты прости, разговора толком не получилось…
Не знаю, куда глаза деть.
Смотрю на мою Машку и внутри всё сжимается.
Да нет, не может она умереть, да что за хрень?
Нравится, когда я наклоняюсь к её маленькому ушку и шепчу, что её все мужики вокруг хотят, слюни пускают, потому что она соска. Толкала меня локтем в бок, шипела, что я дурак, что это пошло. А самой нравилось.
А мне нравилось, что ей нравится.
И я кайфовал реально тогда потому, что видел – завидуют мне. Друзья завидовали, приятели, коллеги.
Потому что Маша и красивая, и умница, и особо не пилила меня никогда. Могла и футбол со мной посмотреть, и пивка выпить, и отпускала спокойно на рыбалку, если надо было. А у меня и мыслей не было вместо рыбалки там по бабам пойти, или в гаражах с мужиками выпивать.
Я работал много, мне все вот эти фокусы не по кайфу были. Порыбачить – это да. Но я и Маруську с собой брал, и девчонок даже пару раз. Или отдавали их моим или её родителям, сами снимали домик в форелевом хозяйстве и…
Как в том анекдоте – да ну её, эту рыбалку.
Один раз даже и не вышли к озеру. Просто трахались сутки, и ржали, что можно было никуда и не ехать. Или снять отель приличный, а не эти вот сараюшки.
Хорошо мне было с Машкой. Очень хорошо.
Мне бы, дураку, это как мантру повторять. Я ведь и не велся раньше.
Что меня бабы что ли не пытались охмурить? Пытались. Еще какие. Не чета этой Катеньке. Я ведь даже лица её сейчас толком не помню!
Как-то была у нас одна клиентка, руководитель солидной фирмы, из Екатеринбурга. Мы ездили с моими замами на Урал, смотреть объект.
Эта мадам оказалась в моём номере, в чулках. В одних чулках.
Хм… Вот так вот, запросто.
Красивая баба. Яркая блондинка, сиськи сделанные, тощая, глазищи огромные. Правда, старше меня была лет на десять тогдашнего. Такая шикарная Милфа. Замы мои при мне обсуждали, как бы её такую отжарить.
А я сказал – нет.
Отказал. Сказал, шли бы вы, Жанна Михайловна лесом. Искали бы себе другого ёбаря-террориста. А я женат.
Обиделась. Не поняла. Офигела знатно.
Еще и угрожала, что фото сделает и жене моей пришлёт. Я тогда охренел, конечно, от наглости. Не знал, что делать. Сам её снял, и сказал, что всё жене и так могу отправить, только вот никакого контракта не будет.
В итоге контракт заключили с хорошей для нас скидкой. Больше мадам ко мне не лезла.
Машке я об этом боялся рассказывать. Признался, примерно через полгода. Она долго смеялась. Потом возмущалась. Готова была растерзать «наглую самку», уговаривала меня вообще разорвать контракт, но к тому моменту мы уже почти всё закончили и продолжать не планировали. Потом Машка еще плакала, благодарила меня за то, что я такой честный, и верный.