Разводимся! Моя на тридцать дней

Лесневская Вероника

Маму замечаю сразу же, узнаю ее сгорбленную фигуру у медсестринского поста. Рядом нервно меряет шагами пол Глеб. Завидев меня, несется навстречу.

– Спасибо, можешь ехать, - говорю то, что он хочет услышать.

– Терпения тебе, - сочувственно похлопывает меня по плечу, а сам охотно сбегает.

Киваю небрежно и шагаю к матери.

– Не надоело? – грубо кидаю, опершись о стойку. Жестом прошу медсестру оставить нас вдвоем. Девушка выдыхает с облегчением и возвращается к своим делам.

– Так и знала, что она настроит

тебя против меня, - цедит мама.

– Ты сама прекрасно справляешься с этим, - многозначительно указываю на недовольных медиков.
– Что ты тут устроила?

– Здесь ужасный персонал, даже давление нормально измерить не могут.

– Значит, так, - не выдержав, бью кулаком по столу.
– Или ты соглашаешься на осмотр, после чего едешь на квартиру...

– Или? – заявляет с вызовом.

– Или мы уезжаем прямо сейчас. Из города, - вынуждаю ее растеряться.
– Совсем. Я верну тебя домой.

– Но… у меня лечение, - хватается за сердце.

– Там тоже есть врачи. Которые умеют обращаться с тонометром, - добавляю с сарказмом.

– Ты стал жестоким, когда связался с ней, - надменно щурится, будто ставит на мне клеймо плохого сына.

– Вот мы и подошли к главному, - постукиваю указательным пальцем по стойке.
– Еще раз услышу, что ты гадости моей жене говоришь, я оборву с тобой все связи. Буду только деньги раз в месяц на карту бросать.

– Я всего лишь хотела узнать, как у вас дела, и дать ей советы, - капитулирует мать, но поздно.

– Ты много на себя берешь, - произношу четко, чуть ли не по слогам. Чтобы услышала и осознала.
– Не лезь в нашу семью. Мы разберемся сами.

– Ты таким не был, Матвей. Она тебя приворожила.

– Последнее предупреждение, - вздергиваю бровь.

– Хорошо, пусть будет по-твоему, - разворачивается и послушно направляется к медсестре.
– Попомни мои слова, ты с ней еще намучаешься, - кидает на ходу, не оглядываясь.

В квартиру везу ее молча, игнорирую любые попытки завести разговор. Веду себя как таксист. Доставил – выпустил – уехал. Разочарование сильнее родственных чувств.

Домой возвращаюсь поздно. Ксюша уже спит. Или делает вид, обидевшись на меня. Все равно после душа иду к ней. Обнимаю со спины, зарываюсь носом в волосы, вжимаю изнеженное, жаркое, как печка, тело в себя. Стискиваю под грудью, выбивая томный вздох, и чувствую маленькие ладошки на своих предплечьях. Слышу сонное мурлыканье.

Впервые за весь день ощущаю умиротворение. По-настоящему дома. Правильно говорил отец: что бы ни случилось между супругами, засыпать и просыпаться нужно вместе. Иначе место в постели может занять кто-нибудь другой.

Глава 9

Ксюша

Просыпаюсь от аппетитных ароматов ванили и жареных блинчиков. Открываю глаза, чтобы посмотреть на часы, - и почти сразу же зажмуриваюсь от настырного солнечного зайчика, бьющего в лицо. Переворачиваюсь

на другой бок, устраиваюсь удобнее, закутавшись в одеяло.

Вставать мне еще рано, ведь тренировки после обеда. Зато Мэт наверняка уже уехал на работу. Так что вкусный завтрак существует исключительно в моем воображении. Накрываюсь с головой, собираюсь мирно досмотреть сон. Хотя бы в нем я могу побыть с мужем, тогда как в реальности мы толком не проводим время вместе. А если вдруг пересечемся, то обязательно быть беде, как вчера.

Я даже не засекла, когда Мэт вернулся домой этой ночью. Он же мне не приснился?

Нервно откидываю одеяло. При мысли о вчерашнем сон как рукой сняло, а в груди опять поднялась буря. Обреченно вздыхаю и, потянувшись, не спеша бреду на кухню. Растрепанная и в пижаме. Зеваю на ходу, отчаянно мечтая о кофе.

Подпрыгиваю на пороге и зажимаю рот двумя руками, проглатывая вскрик удивления.

– Мэт? – лепечу одними губами, выдыхая в ладони.

Завожу кисти за спину, сплетаю пальцы в замок и переминаюсь с ноги на ногу, наблюдая за ним. Не верится, что он здесь. Со мной. Настоящий. В домашней черной футболке и смятых шортах. Включает электрический чайник, достает кружки из шкафа, готовит заварник и выбирает чай из трав.

На столе – горячие панкейки, посыпанные сахарной пудрой и украшенные ягодами. Сервировка и подача почти как в ресторане. Мысленно обзываю Мэта педантом и занудой, а сама расплываюсь в улыбке.

На цыпочках крадусь к нему и обнимаю со спины, скользнув ладонями от широкой талии к прессу, который мгновенно напрягается. Забираюсь под футболку, пересчитываю пальчиками кубики.

– И тебе доброе утро, малыш, - хрипло отзывается Мэт, накрывая мои руки своими.
– Ты невероятно долго спишь. Я бессовестно опоздал в ресторан, пока ждал тебя.

– Лучше признавайся сразу, где проштрафился и за что извиняешься таким образом, - встав на носочки, тянусь к его уху.
– Иначе буду пытать, - жарко шепчу и утыкаюсь носом в ямочку за мочкой.

Делаю вдох. Сегодня он пахнет собой, без примесей чужих сладких духов, без меток от розовой помады. Только мой мужчина. Ничей больше. С привкусом секса и блинчиков. Все остальное уходит на второй план. И мне начинает казаться, что мой воспаленный ревностью мозг вчера придумал весь этот бред.

– Пытать? Жестко? – смеется, разворачиваясь вполоборота. Обхватывает меня рукой за шею, прижимая к своему боку. Чмокает в лоб, склонившись ко мне, и задерживается в такой позе, укачивая меня в объятиях.

– С особым пристрастием, - выдыхаю. Буквально повисаю на его плече, тянусь за поцелуем.

– Звучит многообещающе, - ухмыляется, берет меня под бедра и усаживает на столешницу, предварительно смахнув с нее все лишнее.

– Говори, что натворил, - прищуриваюсь.

– Прости за вчерашнее, - произносит Мэт серьезно. – Я нашел шампанское в холодильнике. Это был сюрприз?