Разводимся! Моя на тридцать дней

Лесневская Вероника

– Зря ты за нее решаешь...

– Да и я не хочу ломать ее мечту. Слишком эгоистично - оставлять женщину без дитя, - продолжаю задумчиво. – Есть небольшая надежда... Мне прописали препараты и дали рекомендации. Вдруг это поможет. Я любой шанс использую. А параллельно постараюсь отношения с женой наладить.

«Отношения», - мысленно зацикливаюсь на повторе. Между нами холодно, как на Северном полюсе. Нам не хватает былого огня, но…

Одна проблема… мне полное воздержание с Ксюшей рекомендовали. Наши организмы должны отдохнуть друг от друга хотя бы месяц.

И это по-настоящему пугает. Мне три дня вынужденного голода перед анализом тяжело дались, а дольше терпеть – просто невыносимо. А главное: как Ксюше объяснить свою «внезапную импотенцию»? Обидится еще сильнее.

– Звучит, как план. Надо за него выпить, - вырывает меня из мыслей Глеб. Чокнувшись с моим бокалом, стоящим на столе, под звон стекла опустошает свой. – Только карманы в следующий раз проверяй.

– Черт! – злюсь, вспоминая о вчерашней ссоре. – Подстава с презервативом так не вовремя.

– Если серьезно, ты бы задумался, кто гадости тебе делает, - советует Глеб. – Я камеры проверю и прослежу, кто в эти дни вокруг твоего кабинета ошивался. Давай еще внутри «глазок» установим все-таки? Чего тебе прятать? Ты вроде баб сюда не водишь, ничем постыдным за закрытыми дверями не занимаешься. Или я ошибаюсь? – кашляет со смешком.

– Придурок, - хохочу нервно. – Некомфортно мне под видеонаблюдением сидеть. Чувствую себя голым в шоу "За стеклом". Но, наверное, придется установить. Временно, - предупреждающе поднимаю указательный палец.

– Добро! Организую, – протягивает мне ладонь через стол.

Пока скрепляем дружеский договор рукопожатием, я виновато изучаю его опухшую скулу. Глеб смеется в ответ, отмахивается. Остыв, я хочу попросить прощения за это недоразумение, но дверь без стука распахивается, а в кабинет вламывается администратор.

– Светлана, - рявкаю я, поднимаясь. – Ты охренела? Я же предупреждал… - начинаю, не выбирая выражений, но она перебивает меня.

– Матвей Андреевич, там… - тяжело дышит, запыхавшись. – Извините! Но там… ЧП в зале ресторана.

Прижимает ладонь к пышной груди, едва не выпадающей из декольте. Надо бы Глебу поручить провести разъяснительную беседу с персоналом и проконтролировать дресс-код.

– Прикройся, тут тебе не бордель, - отчитываю ее, пока до меня доходит смысл ее слов. – Стоп. Что? Какое ЧП?

– Идемте, пожалуйста, - умоляет, послушно поправляя вырез и застегивая блузку по горло. – Матвей Андреевич, - перебирает каблуками, оказываясь рядом. Толкает к выходу. – ЧП! – повторяет, как попугай. – Глеб Витальевич, вы тоже, - оглядывается на него.

Хмыкнув, быстро шагаю на выход, пересекаю коридор. Слуха касается шум, доносящийся снизу. Голоса становятся громче. Атмосфера накалена, будто на кухне что-то сгорело, а посетители четвертуют поваров. Гремит посуда, звонко разбиваясь об пол.

Выхожу на полукруглый балкон, откуда открывается вид на весь первый этаж. Напряженно всматриваюсь вниз. Пытаюсь понять, что происходит. Повара и официанты снуют по залу, гости возмущенно бросают свои места и расходятся. Вокруг царит бардак.

– Какая-то ненормальная разворотила

все столы и распугала посетителей, - растерянно лепечет администратор, пока я ищу взглядом источник бед. – Передала вам привет. В грубой форме. Я сначала решила доложить вам, а теперь с вашего одобрения вызову охрану, и пусть сумасшедшую заберут…

Цепляюсь за спортивную, точеную фигурку в джинсах и футболке. Силуэт кружит по залу, лавируя между столиками и людьми. На глаза надвинута кепка, из-под козырька не рассмотреть лицо, поэтому Света не поняла, кто заявился в ресторан. Поправочка: в свой же ресторан, который может поднять на воздух, если захочет. Я ей не откажу. Ведь узнаю эту взбалмошную девчонку. По повадкам, по накачанной попке, облаченной в синий коттон, по грациозным движениям и кошачьей походке…

– Отбой, - перехватываю Свету за руку, чтобы помешать ей набрать номер. – Эта ненормальная – моя жена, - растерянно усмехаюсь.

– Как? Правда? – охает она. – Извините, не рассмотрела. Так не надо охрану? – продолжает тормозить.

Не успеваю ответить, а лишь дергаю ее за запястье. В этот момент Ксюша запрокидывает голову и стреляет в меня взглядом.

Замечает наши с администратором сплетенные руки, стискивает губы, хмурится, а затем вдруг… показывает мне средний палец. Я резко отпускаю подчиненную, выставляя перед собой пустые ладони в знак капитуляции. Но Ксюша больше не смотрит на меня. Отворачивается и шагает к выходу.

– Кажется, теперь точно расстались, - мрачно бубнит догнавший нас Глеб и указывает куда-то в сторону.

Нехотя отрываюсь от жены. Изучаю барную стойку, вдоль которой красным, как кровь, кетчупом криво выведено:

«Разводимся!»

*** Муз. трек Никита Анисимов –«Ты моя сумасшедшая, нереальная»

Глава 12

Ранее

Ксюша

«Ты три года ничего ему дать не можешь, а я рожу сына. Он не бросает тебя из жалости. Отпусти его сама, не мучай».

С каждым сообщением все больше деталей, которые жестоко ранят мое сердце, медленно и мучительно отравляя ядом. Я почти физически чувствую, как оно истекает кровью – и пропускает удар, когда в мессенджер приходит заключение УЗИ. Настоящее, с необходимыми метками, печатями и подписью врача. Правда, фамилии замазаны. И его, и пациентки.

Зато срок красивый – семь недель. У меня чуть меньше, если подтвердится беременность.

Значит, Мэт спал с нами двумя одновременно. Был с ней, после чего возвращался в супружескую постель как ни в чем не бывало. Отсюда такая необъяснимая холодность. А я еще насиловала его своими графиками и днями овуляции. Глубже закапывала труп нашей неудавшейся любви и присыпала его землей, не подозревая об этом. Была убеждена, что мы оба мечтаем об одном. Дура! Возможно, муж даже представлял любовницу на моем месте, пока вынужденно трудился, бедный, над продолжением рода. А на следующий день снова спешил к ней. И так по кругу. Стахановец, все-таки выполнил план – и даже перевыполнил. Обеих оплодотворил.