Развращение невиновных

Рейн П.

— Если ты так говоришь. — Она отмахивается от моих аргументов.

— Держись от него подальше.

Все за столом поворачиваются, чтобы посмотреть на Антонио. А как иначе? Его голос наполнен ядом, который не часто от него услышишь.

— Он мой партнер по группе в классе, вот и все.

Я не свожу взгляда с Антонио.

— Лучше бы это было все.

Мира неловко сдвигается рядом со мной.

— Он ирландец. Он враг.

Дополнительное заявление Антонио успокаивает всех остальных за столом. В конце концов, мы все немного напряжены

после того, что произошло с отцом Томмазо.

Кстати, о нем: Томмазо подходит к столу и встает в конце, оглядывая всех по очереди. — Что я пропустил?

Не дожидаясь ответа, я поднимаюсь со скамейки. — Пойду возьму себе еды.

— Я тоже.

Мира встает и идет рядом со мной, когда мы отходим от стола.

— Ты в порядке? — спрашивает она.

— Лучше не бывает, — вру я.

Когда Антонио стучит в мою дверь в тот вечер, я все еще раздражена из-за обеда. За обедом мне удалось избежать их с Авророй свиданий, поскольку я сидела с Коста. Но я знала, что в конце концов мне придется с ним встретиться, поскольку мы запланировали встретиться сегодня вечером, чтобы сделать кое-какую работу для пятничного мероприятия, так как вчерашняя сессия планирования была неудачной.

— Привет.

Я распахиваю дверь и, не дожидаясь, пока он что-нибудь скажет, поворачиваюсь и иду обратно к дивану, где я сидела, чтобы начать работу над всем, что нужно организовать для нашего вечера караоке в эту пятницу.

— Почему ты ведешь себя так, словно ты в бешенстве? — Он стоит напротив того места, где я сижу, и смотрит на меня, положив руки на бедра.

Я бы хотела, чтобы он не выглядел так великолепно, когда он не знает, что делать.

— Может быть, потому что я такая. — Я снова смотрю на свой блокнот, где перечисляю все задачи, которые нужно сделать.

— На что тебе злиться?

Его тон говорит о том, что он считает, что это он должен злиться. Когда я продолжаю писать в своей книге и не отвечаю ему, он вырывает ее у меня из рук и швыряет через всю комнату.

— Какого черта, Антонио!

— Не заставляй меня повторяться.

Он скрещивает руки.

— Что это, черт возьми, было в столовой во время обеда? — Мой голос громкий и пронзительный.

— Отличный вопрос. — Он наклоняется и прижимает меня к спинке дивана. — Почему этот ирландский засранец считал, что имеет право прикасаться к тебе? Пытаться прикоснуться губами к твоей коже?

Мой гнев достигает нового уровня. Он спрашивает меня, когда Аврора практически всухую трахалась с ним сегодня во время обеда и ужина?

— Почему тебя это вообще волнует? Мне кажется, что ты и твоя невеста были немного заняты.

Его челюсть сжалась. — Не меняй тему, София. Почему он тебя трогал?

— Понятия не имею. Тебе придется спросить у него. Наверное, чтобы позлить меня.

Его рука молниеносно перемещается на мою шею. — Есть только один человек, которому разрешено прикасаться к тебе губами, и это я. Если я еще раз увижу, как он прикасается к тебе, я отрежу

ему пальцы один за другим.

— О? И как ты объяснишь это своей невесте?

Я сказала "невесте" со всей решительностью, на какую только была способна. Находясь так близко к нему, когда он так напряжен, трудно думать здраво и помнить, почему я вообще на него разозлилась, потому что мое тело кричит, чтобы я преодолела расстояние и поцеловала его.

— Мне не нужно ничего объяснять своей невесте. Это замечательно, что я следующий в очереди на пост главы семьи.

Наши взгляды встречаются и задерживаются.

— А как бы ты объяснил это мне? — спрашиваю я почти шепотом. спрашиваю я почти шепотом.

Он не отвечает, но его губы прижимаются к моим в обжигающем поцелуе. Он сделает это, потому что это его долг. Он сделает это, потому что, видя на мне руки другого мужчины, он сходит с ума от ревности. Он сделает это, потому что я — та женщина, которая ему дорога, а не она.

Мы оба тяжело дышим, когда он отстраняется и выпрямляется, проводя рукой по волосам.

— Нам, наверное, пора на работу. Иначе мы проведем все время со мной внутри тебя.

— Я не буду жаловаться.

Но он прав. Время поджимает, и мы должны успеть все подготовить к мероприятию в эту пятницу.

Нас спасает от жадного аппетита друг к другу стук в дверь. Я хмурюсь, гадая, кто бы это мог быть, и поднимаюсь с дивана.

Когда я открываю дверь, передо мной стоит молодая женщина, наверное, лет двадцати пяти, и протягивает мне небольшой конверт. — Здесь ваш новый ключ.

— О! Большое спасибо. Я не думала, что это будет так быстро. Спасибо.

Она кивает и поворачивается, чтобы уйти.

— Что это значит? — спрашивает Антонио.

Я открываю конверт и высыпаю ключ на ладонь. — Я потеряла свой ключ, и мне пришлось обратиться в администрацию, чтобы мне сделали другой.

Он делает шаг ко мне. — Как ты это сделала?

Я пожимаю плечами.

— Понятия не имею. Но хорошо, что я заставила Миру отдать мне свой вчера вечером, так что сегодня я могла воспользоваться этим. — Я колеблюсь. — Ты хочешь этот? — Когда он недоуменно смотрит на меня. Я спешу объяснить. — Тогда ты сможешь приходить и уходить, когда захочешь. Таким образом, если мы планируем встретиться, а меня еще нет, ты можешь просто зайти внутрь, чтобы никто не увидел тебя в коридоре.

Он вынимает ключ из моей ладони. — Сочту за честь.

Он засовывает его в задний карман, а затем делает шаг ко мне, обхватывает руками мою талию и упирается ладонями в мою задницу.

— Я думала, нам нужно идти на работу?

Я застонала, когда он легонько присосался к моей шее.

— На это еще будет время, — пробормотал он, прижимаясь к моей коже.

Оказывается, он прав.

28

АНТОНИО

— Клянусь Богом, если мне придется слушать еще одну песню группы ABBA, я выстрелю себе в голову.