Развращение невиновных

Рейн П.

Поскольку я впервые остался один в ее комнате, я использую это время, чтобы изучить все, что висит на ее стенах. Здесь есть несколько плакатов в стиле ретро с оттенками персика, загара и светло-зеленого. На тумбочке лежит роман, крем для рук, свеча и зарядное устройство для телефона.

Над столом висит коллаж из фотографий, и я подхожу к нему, чтобы рассмотреть поближе. На одной из них мы вместе?

На большинстве из них она и Мира, но есть и новые, на которых также изображены Марсело, Джованни,

Андреа и Лоренцо. Я сжимаю челюсть, видя, как София стоит рядом с Джованни на одной из них.

Но есть и более старые, еще со школьных времен, в частности, те, на которых мы летом отдыхали на пляже. На них мы вместе, а также Мира, Томмазо и еще несколько друзей из дома. Я изучаю их с вновь обретенным знанием того, что в то время София была увлечена мной, а я был совершенно не в курсе. Я до сих пор не вижу ничего, что могло бы указать мне на то, что я что-то упустил.

И тут мой взгляд останавливается на фотографии, сделанной на Рождество пару лет назад. Мира, София и я стоим перед огромной елкой, которую моя мама каждый год устанавливает в большой комнате. Это откровенный снимок: сестра и София смотрят на меня, пока я что-то говорю.

И тут я вижу это. Как София стоит между мной и сестрой и смотрит на меня. В ее глазах — неприкрытый свет, который я вижу только тогда, когда она смотрит на меня наедине. Ее интерес на этой фотографии очевиден.

Подумать только, эта великолепная женщина была передо мной все это время, а я был слишком глуп, слишком незрел и слишком слеп, чтобы заметить это. Все могло бы быть совсем по-другому, если бы я не засунул голову в задницу.

Я отворачиваюсь от стола, когда что-то привлекает мое внимание — оранжевый и зеленый цвета. Из нижнего ящика ее стола торчит клочок ткани. Похоже, что то, что это было, зацепилось, когда она пыталась закрыть ящик стола.

Хотя этого делать не следовало, я потянулся к ручке и открыл ящик.

Мой желудок болезненно сжимается, когда я понимаю, что там.

Я хватаюсь за угол и вытаскиваю один из школьных галстуков для ирландцев. Белый, оранжевый и зеленый узор тартана в моей руке вызывает ощущение, что я держу фотографическое доказательство того, что София в постели с каким-то другим парнем.

Откуда у нее это?

Неужели это маленький жетон, оставленный любовником?

Нет, я лишил ее девственности, в этом я уверен.

Но это не значит, что до твоего появления она не могла заниматься с кем-то другим.

Нет. Не могла. А даже если бы и занималась, меня бы это не касалось.

Звук голосов в коридоре заставляет меня быстро закрыть ящик и свернуть галстук, засунув его в карман. Я бросаюсь к дивану и сажусь за несколько секунд до того, как в комнате появляется София.

— Эй, ты воспользовался своим ключом.

Она ухмыляется через всю комнату.

— Конечно.

Я стараюсь, чтобы мой голос был ровным.

Какая-то

часть меня хочет спросить ее о галстуке, но большая часть не хочет портить то короткое время, которое у нас осталось друг с другом. Разве это мое дело, если она встречалась с ирландцем до моего появления?

Да, если он ирландец.

Пока что я вытесняю эту мысль из головы. Я рассмотрю все возможности того, как этот галстук оказался у нее, в другой раз.

Что она делает со мной? Я сознательно обманываю себя.

29

АНТОНИО

Когда наступило воскресное утро, я все еще думал о галстуке, который нашел в комнате Софии. Но я так и не сказал ей об этом. Почему? Чего я так боюсь?

Ты боишься испортить то немногое время, которое у тебя с ней осталось.

Это правда. Каким бы слабым и затюканным я ни был, это правда. Я бы провел с ней всю жизнь, если бы мог, а у нас осталось всего несколько недель. И все же я не могу избавиться от ощущения, что за этим галстуком кроется что-то большее, но, наверное, это и есть то, что ты получаешь, живя в этой жизни. Ты всегда и ко всем относишься с недоверием.

Но София — самый надежный и верный человек из всех, кого я знаю. Если бы мне нужно было что-то узнать, она бы мне сказала.

Во время телефонного разговора с отцом я обсуждаю с ним одну идею и, получив его согласие, отправляюсь на поиски Марсело. Он сидит в гостиной дома с моей сестрой на коленях, Джованни — с одной стороны, София — с другой, а Андреа — на противоположном диване.

— Привет.

Я поднимаю подбородок и обращаюсь к группе в целом, когда подхожу. Я не хочу обращать слишком много внимания на Софию и не могу смотреть на Джованни, не желая бросить на него взгляд, зная, что он прикоснулся губами к женщине, на которую я хотел бы претендовать.

— Ты только что разговаривала по телефону с папой? — спрашивает Мира.

Я киваю.

— Я разговаривала с мамой, и все, о чем она хотела говорить, это о вашей свадьбе. Как будто я даже не помолвлена. — Она приподняла бровь.

Это вызов. Я знаю это. Она знает. И София знает.

Я игнорирую его и переключаю свое внимание на Марсело. — У тебя есть секунда?

Наши взгляды встречаются, и становится ясно, что он знает, что это связано с бизнесом. Он легонько трогает Миру за бок, чтобы она от него отстранилась.

— Скоро вернусь, — говорит он ей, вставая с дивана.

Мира выглядит возмущенной тем, что она не участвует в разговоре. Марсело может сколько угодно впутывать ее в свои семейные дела, но в делах преступной семьи Ла Роза она не участвует — даже если ей это неприятно.

Мы выходим на улицу, где светит весеннее солнце. День прекрасный, и ощущение солнца на моей коже, к которому я привык дома, немного ослабляет неуверенность, которая мучила меня последние пару недель.

— Как дела? — спрашивает Марсело.