Развращение невиновных

Рейн П.

— Что это такое? — Я прохожу дальше в комнату.

— Я понял, что у нас никогда не было нормального свидания, поэтому я никогда не мог купить тебе цветы. Потом, когда я собрался, я понял, что не знаю, какой из них твой любимый, так что я подстраховался. — Он хихикает.

— Это… — Я обхожу вокруг, чтобы рассмотреть их все. — Ничего себе.

— Охранники на воротах меня ненавидят. Они должны были осмотреть каждую вазу и каждый цветок.

Мы оба смеемся, а когда смех стихает, смотрим друг на друга.

— Как ты? — спрашивает

он.

— Хорошо. Я все время слышу крик Авроры, а потом грохот.

Антонио обнимает меня. Я глубоко вдыхаю его запах и чувствую, как на меня опускается спокойствие, которого я не испытывала с тех пор, как он покинул кампус.

— Мне жаль, что тебе пришлось пройти через все это. Господи, София, я думал, что потерял тебя.

На последних словах его голос немного срывается, и он крепче прижимает меня к себе.

— Я была так напугана.

Он гладит меня по спине. — Я знаю. Но теперь все обошлось.

Я киваю ему в грудь и не задаю никаких вопросов. Я не хочу знать. Я просто хочу знать, что теперь мы оба в безопасности. Или настолько, насколько это возможно для любого из нас, связанного с этой жизнью.

Он отстраняется и кладет руки мне на плечи, глядя на меня. — Я много думал, пока меня не было.

Я тяжело сглатываю, боясь, что он скажет дальше. Скажет ли он мне, что, по его мнению, будет лучше, если мы останемся просто друзьями?

— Во-первых, я должен объясниться и извиниться за то, что говорил тебе такие ужасные вещи. Я не имел в виду ни одного слова.

Воздух с облегчением покидает мои легкие.

— Аврора знала о нас, — говорит он. — Она рассказала мне о беременности и угрожала выдать нас, выставить тебя шлюхой и разрушить твои шансы на хороший брак. Я знаю, как сильно ты хочешь иметь стабильный брак с любимым человеком и растить семью. Я не мог позволить ей украсть у тебя этот шанс.

— Я знал, что ребенок никогда не будет моим, потому что я никогда не спал с Авророй, но я пошел на ее план, чтобы защитить тебя. Мы с тобой знали, что рано или поздно нам придется расстаться, и я решил, что защита тебя стоит того, чтобы покончить с этим раньше времени. Но Боже, София… причинить тебе боль и увидеть выражение твоего лица, когда я говорил и делал некоторые вещи… — Он покачал головой, и его глаза заблестели. — Я не хочу больше отвечать за то, что у тебя такое выражение лица.

— Значит, ты не имел в виду ничего из того, что сказал?

Я боюсь надеяться, боюсь поверить, только чтобы все это снова было вырвано у меня.

— Ни слова. Я ненавидел Аврору за то, что она вынудила меня взять себя в руки. А когда ты пришла ко мне по поводу Конора, я тебе поверил. Я хотел докопаться до сути вещей и понять, как использовать их в своих интересах, но я не мог подвергать тебя риску, говоря тебе об этом. А потом у Авроры случился выкидыш, и я хотел подождать несколько дней, прежде чем добиваться от нее ответов, но ожидание чуть не стоило тебе

жизни. Сможешь ли ты когда-нибудь простить меня?

Я кладу руку ему на щеку. — Прощать нечего. Ты пытался защитить меня.

Он поворачивает мою руку и целует мою ладонь.

— Но… что все это значит для нас? Есть ли мы вообще?

Как только эти слова слетают с моих губ, я задерживаю дыхание, ожидая его ответа.

Он широко улыбается. — Конечно. Я люблю тебя, София. Больше, чем я когда-либо думал, что могу любить кого-то.

Он целует меня, и я погружаюсь в его объятия, полная радости и возможностей.

Я прекращаю поцелуй и отстраняюсь, потому что он должен знать, что я чувствую. — Я тоже люблю тебя, Антонио. Я всегда любила только тебя.

Антонио берет мои руки и опускается на одно колено. Мое сердце учащенно забилось, и я задохнулась, когда он полез в карман и достал коробочку с кольцом.

— София Мария Моретти, может быть, я не так быстро, как ты, поняла, что мы можем быть вместе, но теперь, когда я знаю, я не смогу тебя отпустить. Ты — моя единственная настоящая любовь, моя драгоценная анима, и я хочу провести с тобой всю оставшуюся жизнь. Я хочу, чтобы ты была матерью наших детей, и чтобы после долгого дня я каждый день возвращался домой в спокойствие и безопасность твоих объятий. Окажешь ли ты мне честь стать моей женой?

Я открыла рот, чтобы ответить, но он заговорил снова, прежде чем я успела ответить.

— Ты должна знать, что я уже попросил разрешения жениться на тебе и у своего отца, и у твоего, пока был дома.

У меня на глаза наворачиваются слезы. — Правда?

Он кивает.

— Да, я женюсь на тебе! Я больше ничего не хочу.

Он открывает коробочку с кольцом и я обнаруживаю пятикаратный бриллиант овальной формы в центре кольца, окруженный еще большим количеством бриллиантов на кольце.

— Оно великолепно.

Я поднимаю дрожащую руку, чтобы он мог надеть кольцо, и, как только оно там поселится, я никогда, никогда его не сниму.

Антонио встает и целует меня. Сначала это был праздничный поцелуй, но он быстро перерос в похотливый, а затем он отстранился и вздрогнул.

— Что случилось? — спрашиваю я.

— Я бы с удовольствием продолжил, но я попросил всех собраться в холле. Подумал, что мы должны объявить о нашей помолвке и немного отпраздновать эту новость.

Я широко улыбаюсь. — Ты хочешь, чтобы все узнали об этом сразу?

Он насмехается. — Конечно, хочу. Нам слишком долго приходилось скрываться. Я не собираюсь делать это больше ни секунды. Я хочу, чтобы все знали, кому ты принадлежишь.

Между моих ног разливается тепло. — Мне нравится, как это звучит.

Он приподнял бровь. — Да?

Я киваю, и он наклоняется и снова целует меня.

Когда мои руки блуждают по его телу, он отталкивает меня назад. — Ладно, нам действительно пора идти. Иначе мы не выберемся из этой комнаты целую неделю.