Разъяренный
Шрифт:
Он тихонько похлопывает меня по заднице, а бесцеремонное прикосновение его губ доводит меня до кипения. Кем он себя возомнил? Неужели он думает, что из-за того, что мы по ошибке поцеловались, он станет разыгрывать из себя моего парня? Я рычу и отталкиваю его руку, на что Кенна хихикает и направляется обратно в ванную.
О боже, не могу поверить, что позволила ему коснуться себя в той чёртовой кладовке его грязными лапами и остаться на ночь!
Немного погодя
Не желая погружаться в воспоминания, хватаю свой телефон и сосредотачиваю мысли на Мелани.
Она, наверное, сейчас в офисе, скучает по восхитительно ужасной утренней компании, то есть по мне.
Я быстро написала ей сообщение.
Я: Я его поцеловала
С каждой секундой, пока я жду её ответа, чувствую себя всё хуже и хуже, не только из-за инцидента в кладовке, но и из-за того, что заснула с ним рядом. А когда проснулась, этот ублюдок практически прижимал меня к себе.
Мелани: Что?
Я: Я поцеловала этого ублюдка! Он остался на ночь. О боже!!!!! Это самоубийство!
Мелани: Почему? Он был в восторге? Знаешь, говорят, что там, где когда-то горел огонь…
Я: Ему всегда нравились поцелуи, и он использовал меня в своих эгоистичных целях, но я тоже была эгоисткой.
Мелани: Так в чём проблема?
Я: Проблема в том, что он станет думать, что ПОБЕДИЛ!
А так и будет. Маккенна действительно станет так думать, потому что у него настолько большое эго, что удивительно, как он помещается в эту комнату. Как мне объяснить счастливой, беззаботной и наивной Мелани, что, когда придурок разбивает тебе сердце, ты не можешь позволить ему снова овладеть им, ты не можешь позволить ему снова прикоснуться к тебе. Только я собираюсь продолжить, как она пишет:
Мелани: Послушай, Малефисента, если он ведёт
В изумлении моргаю.
Я: Мелани, твоя новая кровожадность меня пугает
Мелани: Уууууууу!:)
Мысль о том, что кто-то может причинить Маккенне боль, вызывает у меня тошноту. Только я могу делать ему больно. Чёрт возьми!
Отбрасываю телефон в сторону и делаю глубокий вдох и выдох, вспоминая приёмы управления гневом. Затем заставляю себя подумать о Магнолии и матери.
Мэг.
Я оставила мою бедную Мэг наедине с матерью, которая ещё менее жизнерадостна, чем я, поэтому была полна решимости найти выход и скопить грёбаные деньги, чтобы иметь немного свободы в будущем, для себя и для Мэг. Сближение со мной означало осознание Маккенной того факта, что бросить меня было самой большой ошибкой в его жизни. И как я планировала это сделать? Снова завязать с ним отношения?!
Мы не можем близко общаться. Мы не можем быть друзьями — и особенно между нами не может быть секса по дружбе.
Или может?
Нет, не может, потому что я слишком слаба, чтобы пережить это второй раз. Потому что, даже если между нами снова возникнут чувства, всё это будет не по-настоящему, когда он узнает, какие секреты я скрываю. Если в тебя один раз ударила молния, и ты выжил, — тебе повезло, но второй раз ты не выживешь. Однозначно.
Как дать ему понять, что кладовка и проведённая в одной постели ночь не делают нас друзьями?
Вспомнив, его слова, сказанные в автобусе, о том, что у меня есть шанс искупить свою вину песней, хватаю ручку и начинаю писать. С каждой секундой меня всё сильнее охватывает азарт. Я так увлечена, что, кажется, будто пишу слова не на листе бумаги, а высекаю их на камне.
Немного времени спустя Маккенна выходит из душа с таким самодовольным видом, будто уже меня получил. Да, он хорош. Мокрый, по золотистой коже стекают капельки воды. Серебристые глаза смотрят на меня, молча оценивая — он как будто чувствует в воздухе перемену. Что ж, по крайней мере, он умён.
С фальшивой улыбкой подхожу к нему и протягиваю лист бумаги.
— Твоя песня.
Его брови удивлённо взлетают вверх, затем он читает слова вслух.
Рот Маккенны
Выплёвывает абсолютную ложь
Помои вкуснее
Он смотрит на меня с чистым, нескрываемым весельем.
— Серьёзно? — подначивает он.
— Продолжай, — шиплю сквозь зубы.
Чувствую запах его шампуня. Ненавижу.