Разящий клинок
Шрифт:
Зак рассмеялся.
— Надо было отдать его моим девочкам — вот он запел бы!
— Нет, так нехорошо. Ему хватило смелости выступить против меня, и я не хочу, чтобы его пытали. — Герцог с улыбкой откинулся в седле. — Ну, не совсем. Он верит, что пытки грядут, и это, конечно, будет использовано против него.
— Тебе это нравится, — сказал Зак. — Ты считаешь себя умнее всех.
— Хлебни еще горячего винца, — посоветовал герцог.
Они поехали обратно к Вьюну и по пути трижды переменили лошадей — все животные вымотались, замерзли, а вскоре после восхода луны
Люди надевали одежду слой за слоем; граф Зак щегольнул великолепным красным вардариотским кафтаном на лисьем меху и с капюшоном.
Герцог два дня не пил своего зелья. В походе он не мог быть полупьяным и одновременно командовать, а потому ему пришлось законсервировать свою мощь и приготовиться противостоять Гармодию. Но старый магистр был вежлив и молчал.
Он заговорил ближе к полуночи.
«Объяви передышку, и мы согреем воздух. С воздухом просто. У тебя уйма возможностей. Ты очень экономно применил свои силы против Деметрия — молодец. Ты и правда становишься сильнее».
«Гармодий, ты предлагаешь мир?»
«Я нашел другое решение, Габриэль».
«Неужели? Как... ведь ты мне не врешь?»
«Вовсе нет. И о решении поэтому не скажу, но даю слово, что оно не причинит тебе вреда и поможет твоему делу».
«Разве я против?»
Наступившая пауза длилась так долго, что герцог начал бояться, не исчез ли старик. Испугался?
«Послушай, Габриэль. Я эгоистичная сволочь и не хочу умирать, но на кону стоит нечто большее. Когда я тебя покину, постарайся не забыть, что мы союзники. И в знак моих добрых намерений я позволяю тебе заглянуть в твой Дворец воспоминаний. Я... м-м-м... отдал распоряжение».
В былое время герцог едва ли сумел бы ехать сквозь снег и следить за окрестностями, одновременно беседуя с бесплотным существом и собирая волю в эфире, но силы его неизмеримо возросли, и он нырнул в свой Дворец.
Тот погрузился в сумерки за последние месяцы, так как герцог все активнее прибегал к зелью, чтобы сдерживать старика. Теперь здесь было светло и чисто. А на мраморном постаменте в центре ротонды размером с ливиапольский собор Святой Софии стояла статуя женщины: почти наверняка — Пруденции. Она улыбалась.
«Это лишь видимость, — сказал Гармодий. — Но я, уходя, подумал, что ты по чему-нибудь затоскуешь. Время у меня было. Я имел доступ ко многим твоим воспоминаниям и сделал ее настолько похожей на живую, насколько посмел».
Габриэль посмотрел на настенные символы.
«Я вижу более пятисот потенциальных заклинаний», — проговорил он.
«Я предоставил тебе все, что мы знаем».
«Ты пугаешь меня, старик. Мне, верно, следует выпить отравы, чтобы ты сгинул».
«Послушай, мальчик. Пожив у тебя в голове, я столько узнал, что не стал бы... еще чего! Достаточно сказать, что я в любой момент мог завладеть твоим мировосприятием. Но зачем? Я этого не сделал. Подумывал, но — не сделал. Есть вещи, до которых даже я не унижусь».
«Ты
«Даже Шип не хотел стать Шипом. Этот несчастный урод становится оболочкой — орудием».
«Чьим?»
Снова пауза.
«Объяви привал», — велел Гармодий.
Герцог собрал вокруг себя все войско, и вскоре снег был утоптан копытами. Затем лошадей сбили в плотный табун на окраине ельника, который защитил их от ветра. Стоял такой холод, что перехватывало дыхание, а под кронами древних деревьев завыли шакалы. Лошади нервно перетаптывались.
— Пойдем-ка дальше, — сказал граф Зак. — Слишком холодно для стоянки.
— Погоди, — отозвался герцог.
Мелкими рывками температура повысилась.
Воздух прогрелся достаточно, чтобы дышалось легче, и вскоре солдаты уже стягивали рукавицы и снимали с лошадей вещмешки.
«Я и не знал, что чары на это способны», — признался герцог.
Гармодий рассмеялся.
«Веришь мне, значит?» — спросил он.
Герцог отвесил поклон, оставаясь в своей личной ротонде — прекрасной и чистой.
«Не целиком и полностью, Гармодий, но достаточно, чтобы насладиться этой минутой и с известным смирением принять твое поучение. Я хочу попробовать еще».
«Еще?»
«На шакалах».
«Ну и чудной же ты человек».
Он усыпил их, чтобы не дали деру. Затем и вокруг них повысил температуру.
«Я чувствую некоторое родство с ними», — заявил герцог.
Утром отряд герцога прибыл на берег Вьюна, где обнаружил остатки лагеря: срубленные деревья, завал из гальки и лапника, окруженное частоколом убежище. На треть пути через Вьюн протянулась каменная опора моста, а куча обломков моста ледяного наглядно свидетельствовала, что здесь была переправа.
Герцог поскреб двухдневную щетину. Он посмотрел на Зака и повел плечами.
— Мэг построила им мост. Я это чувствую. Она заморозила реку, и армия перешла.
— У нас кончились припасы, — сказал Зак.
— Значит, нужно догнать их сегодня, — заявил герцог и махнул рабочей рукой.
Вьюн застыл; энергия разошлась со скоростью плывущей выдры, и на черной воде появился лед.
— Выдвигаемся! — крикнул герцог, пришпорил своего черного скакуна и погнал его к берегу.
Шестьдесят человек, сто двадцать пять лошадей. Переход совершился за считаные минуты, и герцог снял чары.
— Мать-перемать, ну и нагнал ты страху, — оскалился граф Зак. — Рад, что ты на нашей стороне.
Герцог был бледен.
— Вряд ли я сейчас нагоню страх, Зак. Не то самочувствие. Едем.
Они настигли армию на закате, когда уже продрогли вконец и припрятанный кусок сухой колбасы шел за тот же вес в золоте. Лошади страдали от жажды; две уже пали и были оставлены шакалам и волкам — теперь и старшие братья шакалов следовали за отрядом.
Зато армия расположилась в древнем легионерском форте за четырьмя прочными земляными стенами, которые отчистила от снега за последний час. Палатки заливал оранжевый свет от горящего торфа, который вырубили из почвы топорами. В таких старых фортах часто встречались груды камней — готового материала для укрытий и очагов.