Разящий меч

Форстен Уильям P.

Ганс повернулся и, глядя на ожидающий его поезд, приказал:

— К сто десятому бастиону!

Все на ходу попрыгали в вагон, и состав помчался на север.

Эндрю пытался подавить в себе ярость и съедающее его чувство вины. «Так или иначе, они бы все равно нанесли удар, — успокаивал он себя, — и то, что произошло, — не самое худшее». Однако никакие утешения не помогали.

Потомак сплошь покрылся мертвыми телами. К рассвету дамба достигла уже середины реки, несмотря на то что карфагенян безжалостно поливали огнем с обоих берегов. Даже если на

каждый ярд дамбы будет приходиться по сотне мертвецов, мерков это не остановит. Тем более что для них это означает просто очередной прием пищи.

Раздался еще один залп. Пленники пытались спастись, прыгнув в воду, но из-за того, что ширина реки уменьшилась, течение стало намного сильнее. Тех, кто прыгнул, достали стрелы мерков.

Ночью трое пленников пытались бежать, двоих из них застрелили бдительные часовые, когда несчастные пытались подойти к укреплениям. Оставшийся в живых сказал, что у мерков десять тысяч пленных, и мерзавцы хвастают, что в случае нужды они построят дамбы из их тел.

— Сообщение от генерала Шудера, сэр. Эндрю взял бумагу, посмотрел, потом смял и засунул в карман.

— Что там? — спросил Шнайд.

— Знаешь, Рик, похоже, завтра на рассвете начнется штурм, — ответил Эндрю, махнув рукой в сторону дамбы. — Я хочу, чтобы твоя артиллерия была здесь к исходу ночи.

— А что сообщает Ганс?

— Их обошли с фланга, — тихо сказал Эндрю. — Похоже, целый умен. С запада надвигается облако пыли, так что их, наверное, возьмут в клещи.

— И?

Эндрю внимательно посмотрел на молодого командующего:

— Если я отправлю тебя со всеми твоими войсками туда и это окажется ложной тревогой, мы обнажим наши позиции здесь и проиграем. Если они действительно атакуют там, а я не пошлю тебя на подмогу немедленно, мы потеряем целый фланг да и всю линию обороны.

Рядом с ним громыхнул «наполеон», и картечь смела с дамбы десяток людей. С противоположного берега послышался ответный выстрел, снаряд упал совсем рядом, и Эндрю забрызгало грязью.

Сверху прямо на позиции пикировал воздушный корабль мерков, жужжание его двигателя становилось все громче. Пушки нацелились в небо и открыли огонь, от корабля отделилась черная точка — бомба. Через пару секунд она упала на позицию, пушка взлетела в воздух и, дважды перевернувшись, рухнула на землю. Со стороны мерков послышался радостный вой, а аэростат развернулся и отправился на север.

— Резервы готовы к отправке, — сказал Рик. — У меня двадцать поездов под парами.

Эндрю кивнул, нащупывая в кармане телеграмму. До сотого бастиона почти шестьдесят миль. Час на то, чтобы пустить поезда, два — чтобы доехать, и еще два — на разгрузку. Они тренировали это десятки раз. Он по-

смотрел на реку. На том берегу в боевом порядке выстроились по меньшей мере пять уменов. Если атака на севере ложная, им придется перегруппировывать целый корпус, а это не так-то просто. Шестнадцать часов будет потеряно, солдаты — измучены.

Его худшие кошмары начинают сбываться, а противостояние с мерками длилось всего два дня.

Если при каждом осложнении обстановки он будет так колебаться, перестраивая драгоценные резервы, то будет уже не в состоянии контролировать ситуацию, когда они действительно понадобятся.

— На данный момент все остаются на своих местах, — наконец сказал он, глядя на Рика.

— А как же Ганс?

Эндрю неопределенно пожал плечами и повернулся к вестовому:

— Пэт уже уехал в Суздаль?

— Пришла телеграмма, что он в штабе и ждет распоряжений.

— Хорошо. Передай сообщение генералу О’Дональду в Суздаль. Скажи, чтобы он послал одну дивизию из римских войск прикрыть позицию генерала Шудера на линии Потомака.

Быстро нацарапав сообщение, ординарец исчез.

Эндрю понимал, что лишает себя возможности воспользоваться резервом О'дональда в случае прорыва здесь.

— У нас просто нет столько солдат, чтобы удерживать оборону там.

Хотя сейчас он уже думал, что, куда бы ни направили удар мерки, солдат везде будет мало.

Он посмотрел вверх, и первая капля дождя упала ему на лоб.

— Господи, они идут!

Ганс смотрел в бинокль. С севера стремительно надвигалась стена плоти и стали, рев мерков перекрывал даже пушечную канонаду и стаккато мушкетов. Бастионы сто девять и сто десять были мгновенно уничтожены. Секунду или две ничего не происходило, потом за пару минут земляные стены оказались буквально устланы телами мертвых и раненых мерков. Форты превратились в гигантскую мясорубку. Линия обороны начала разваливаться, как карточный домик. Авангард врага атаковал сто восьмой бастион, окружив его с трех сторон — с запада, востока и севера. Он на мгновение почувствовал жалость к солдатам в форте — через пару минут они будут мертвы, но тем самым дадут им драгоценное время.

Ганс вышел из-за бастиона и кивнул Чарли Инграо — командующему резервной артиллерийской батареей.

Орудия, направленные дулами на север, стояли бок о бок. Справа на лесной просеке расположилась целая бригада — двадцать пять тысяч человек. Это было единственное, что они успели сделать — собрать все и всех с сотого бастиона, погрузить на резервные поезда и переправить сюда, оставив на защите фортов едва ли половину бригады.

— Сто восьмой пал, — тихо сказал Инграо, показывая на форт. В полумиле от них флаг новродского полка был сброшен с флагштока. Крохотные фигурки появились на стене, спустились и побежали, но их настигли враги, и вот на земле уже лежали свежие трупы.

Умен мерков продвигался вперед. Ганс похлопал лошадь по крупу. Офицеры рядом с ним тоже были верхом. Ганс оглянулся на русского паренька, который держал знамя:

— Боишься, сынок?

Юноша судорожно сглотнул, но отрицательно покачал головой.

— А я так боюсь до смерти, — прошептал Ганс.

— Григорий!

Здесь, сэр. — Молодой офицер подъехал к Гансу.

— Отправляйся на правый фланг и держи их на опушке леса. Поезжай!

Он шлепнул лошадь юноши. Усмехнувшись, тот ускакал прочь.