Разыскания истины

Мальбранш Николай

ГЛАВА V

О том, что люди ученые обыкновенно пристращаются к какому-нибудь писателю, вследствие чего главная цель их — знать, что он думал, а не то, что следует думать.

У людей ученых есть, обыкновенно, еще недостаток очень важный: они пристращаются к какому-нибудь писателю. Если есть что-нибудь верное и хорошее в какой-нибудь книге, то они бросаются сейчас же в крайность: все в ней верно, все хорошо, все достойно удивления. Они готовы даже восхищаться тем, чего не понимают, и требуют, чтобы все восхищались вместе с ними. Превознося непонятных писателей, они превозносят самих себя, потому что уверяют других, что они их прекрасно понимают, и это служит для них поводом к тщеславию;

они ставят себя выше других людей, так как им думается, они понимают нелепости какого-нибудь древнего писателя или человека, который, быть может, не понимал сам себя. Сколько ученых корпело над объяснением темных мест у

191

философов и даже некоторых поэтов древности и сколько есть еще и теперь таких beaux-esprits, которые находят наслаждение в критике какого-нибудь выражения или мнения писателя! Но следует привести некоторое подтверждение моим словам.

Вопрос о бессмертии души, без сомнения, — вопрос очень важный; нельзя ничего возразить против того, что философы употребляют все свои усилия, чтобы решить его, и хотя они пишут целые тома, чтобы доказать, и притом не особенно убедительно, истину, которую можно доказать в немногих словах или на нескольких страницах, однако их можно извинить. Но они смешны, когда тратят массу труда на то, чтобы узнать, что думал об этом Аристотель. Мне кажется, для тех, кто живет в настоящее время, довольно бесполезно знать, был ли когда-либо человек, которого звали Аристотелем; писал ли этот человек книги, носящие его имя;

подразумевал ли он то или иное в таком-то месте своих сочинений;

эти знания не могут сделать человека ни мудрее, ни счастливее; в данном случае очень важно только знать, истинно или ложно утверждаемое Аристотелем само по себе.

Итак, весьма бесполезно знать, что думал Аристотель о бессмертии души, хотя очень полезно знать, что душа бессмертна. Между тем мы смело утверждаем, что было немало ученых, которые с большим рвением старались узнать мнение Аристотеля об этом предмете, чем истину саму по себе; ибо нашлись такие ученые, которые писали сочинения с целью именно объяснить, что думал о бессмертии души этот философ, и которые не приложили такого же труда к тому, чтобы узнать, что об этом следует думать.

Но, хотя и многие ученые напрягали свой ум с целью решить, каково было мнение Аристотеля о бессмертии души, однако они трудились напрасно, потому что еще до сих пор не пришли к соглашению по этому смешному вопросу. Это показывает, что, к несчастью своему, приверженцы Аристотеля имеют своим наставником человека, очень темного, который даже умышленно прибегает к неясности, как он сам говорит это в письме к Александру.

Таким образом, мнение Аристотеля о бессмертии души представляло в различные времена весьма интересный и важный вопрос для ученых. Но, дабы не подумали, что я говорю эти слова на ветер и без основания, я принужден привести здесь отрывок из La Cerda, немного длинный и скучный, в котором этот писатель ссылается на различные авторитеты относительно этого предмета, как вопроса весьма важного. Вот его слова по поводу второй главы de resurrec-tione sarnis Тертуллиана:

«Quaestio haec in scholis utrinque validis suspicionibus agitatui, num animam immortalem, mortale mve fecerit Aristoteles. Et quideni philosophi aut ignobiles asseveraverunt Aristotelem posuisse nostros animos ab interitu alienos. Hi sunt е Graecis et latinis interpretibus Ammonius uterque, Olympiodorus, Philoponus, Simplicius, Avicenna, uti memorat Mirandula lib. 4 de examine vanitatis cap. 9; Theodorus,

192

Metochytes, Themistius, sanctus Thomas 2, contra gentes cap. 79, et Phys. lect. 12, et praeterea 12, Metaph. lect. 3 et quodlib. 10, quaest. 5 art. I; Albertus, tract. 2, de anima cap. 20, et tract. 3, cap. 13;

Aegidius lib. 3 de anima ad cap. 4; Durandus in 2, dist. 18, quaest. 3;

Ferrarius loco citato contra gentes, et late Eugubinus lib. 9, de perenni Philosophia cap. 18, et quod pluris est, discipulus Aristolelis, Theop-hrastus, magisri mentem et ore et calamo novisse penitus qui poterat».

«In contrariam factionem abiere nonnulli Patres, nec infimi Philo-sophi: Justinus in sua Paraenesi, Origenes in qiXoooqavp.kva et ut fertur Nazianz., in disp. contra Eunom, et Nyssenus lib. 2, de anima cap. 4, Theodoretus de curandis Graecorum affectibus lib. 3. Galenus in historia philosophica, Pomponatius lib. de immortalitate animae, Simon Portius lib. de mente humana, Cajetanus 5, de anima cap. 2. In eum sensum, ut caducum animum nostrum putaret Aristoteles, sunt partim adducti ab Alexandro Aphrodis auditore, qui sic solitus erat interpetari Aristotelicam mentem; quamvis Eugubinus cap. 21 et 22 eum excuset. Et quidem unde collegisse videtur Alexander mortalitatem, nempe ex 12. Metaph. inde Sanctus Thomas, Theodorus, Metochytes immortalitatem collegerunt».

«Porro Tertullianum neutram hanc opinionem amplexum credo; sed putasse in hac parte ambiguum Aristotelem. Jtaque ita citat ilium pro utraque. Nam cum hie adscribat Aristoteli mortalitatem animae, tamen lib, de anima cap. 6 pro contraria opinione immortalitatis citat. Eadem mente fuit Plutarchus, pro utraque opinione advocans eumdem philo-sophum in lib. 5 de placitis philosoph. Nam cap., I mortalitatem tribuit, et cap. 25, immortalitatem. Ex Scholasticis etiam, qui in neutram partem Aristotelem constantem judicant, sed dubium et ancipitem, sunt Scotus in 4, dist. 43, quaest. 2, art 2. Harveus quodlib; 1, quaest. II et I, sentent. dist., I, quaest. I; Niphus in opuscule de immortalitate animae, cap. I, et recentes alii interpretes: quam mediam existimationem credo veriorem, sed scholii lex vetat, ut auctoritatem pondere librato illud suadeam».

Мы

приводим все эти цитаты как верные, полагаясь вполне на добросовестность комментатора; проверять же их, нам думается, было бы совершенно напрасною тратою времени, да, наконец, у нас и нет всех тех прекрасных книг, откуда они взяты. Мы не прибавляем также новых цитат, потому что мы не завидуем славе автора, так искусно подобравшего их, и думаем, что подобное занятие было бы еще более напрасною тратою времени, даже если бы нам пришлось только перелистать оглавление различных комментариев Аристотеля.

Итак, из этого отрывка, заимствованного из La Cerda, видно, что ученые, слывущие за знатоков, много потрудились с целью узнать, что думал Аристотель о бессмертии души; нашлись между ними и такие, которые были способны написать целые книги по этому предмету, как например Помпонаций (главная цель, преследуемая им в своем произведении, — доказать, что Аристотель считал душу

193

смертною). И может быть, найдутся люди, которые не только постараются узнать, что думал о душе Аристотель, но которые сочтут очень важным вопрос о том, какого мнения держались, например, Тертуллиан, Плутарх и другие относительно воззрения Аристотеля на природу души; мы имеем большое основание думать так и о самом La Cerda, как показывает внимательное чтение последней части только что цитированного отрывка: «Porro Tertullianum...» и далее.

Если не особенно полезно знать, что думал Аристотель о бессмертии души и что думали Тертуллиан и Плутарх относительно воззрения Аристотеля на природу души; то самая-то сущность вопроса — бессмертие души — есть истина, которую необходимо знать. Но есть множество вещей, которые совершенно бесполезно знать, а следовательно, еще бесполезнее знать, что думали о них древние, однако люди немало трудятся, чтобы познать мнения философов о подобных предметах. Есть сочинения, наполненные этими смешными изысканиями, и этот-то вздор вызывает ожесточенные споры между учеными. Эти пустые и нелепые вопросы, эти смешные генеалогии ненужных воззрений служат для ученых важными предметами критики. Они считают себя вправе презирать тех, кто презирает этот вздор, и называть невеждами тех, кто ставит себе в заслугу незнание его. Они воображают, что в совершенстве постигли генеалогическую историю субстанциональных форм, и мир неблагодарен, если не признает их заслуг. Как видна в этом слабость и суетность человеческого ума и как ясно отсюда, что ученые исследования, раз ими не руководит разум, не только не совершенствуют его, но даже затемняют, портят и извращают его совершенно!