Разыскивается
Шрифт:
– Спасибо!..
И снова бумаги, бумаги, бумаги. Сотни имен и фамилий, но Катышевой среди них нет.
Федор Ефимович обреченно смотрел, как перед Ним мелькают листы документов. И вдруг прижал ладонью один из них. Внизу протокола стояло множество подписей. Первая гласила:
«Председатель государственной квалификационной комиссии – А. Агранович».
– Есть! – не сдержался Федор Ефимович.
– Что вы сказали? – не поняла молоденькая девушка, занимавшаяся с ним.
– Я говорю, что все понял, – куда-то в сторону сказал
Сдержанность – профессиональная черта работников уголовного розыска. Она формируется в характере годами, в течение которых человек борется со своими собственными возмущением, неудовлетворенностью, страданием, скрывая их в себе, не давая выплеснуться наружу. Он, представитель неотвратимого справедливого возмездия, не имеет права распускать себя при людях.
Наедине с собой бывает иначе. Вечером в гостинице Федор Ефимович не мог ни лежать, ни сидеть. Попробовал отвлечься газетой, но сразу поймал себя на том, что не может разобрать ни слов, ни связи между ними. Он жалел, что день кончился и поздно ехать в Аграновичу, жалел, что к утру израсходует в себе ту хорошую злость, которая так часто помогает при трудных разговорах. А то, что разговор с Аграновичем предстоит непростой, он не сомневался.
Агранович в главке пользовался неоспоримым авторитетом. Это Федор Ефимович почувствовал по тому, как, встретив его в приемной, пожилая женщина-секретарь тут же сняла трубку и терпеливо набирала один номер за другим, пока не выяснила, что Арон Яковлевич находится у одного из начальников отделов, где идет короткое совещание.
– Вы пройдите в сорок первую комнату на третьем этаже, – посоветовала она Репрынцеву. – Там их группа. Агранович будет на месте минут через десять-пятнадцать.
В сорок первой комнате сидели пять сотрудников, погруженных в бумаги. Возле двух столов, что разместились ближе к стенам, стояли чертежные доски. Выслушав Федора Ефимовича, одна из женщин предложила ему стул и, показав на распахнутую дверь в смежную комнату, сказала:
– Это его кабинет. Он вас сразу примет, как только появится.
Агранович появился быстрее, чем ожидал Федор Ефимович. Прежде чем войти, он еще задержался в двери, на ходу заканчивая с кем-то разговор. Увидев перед своей дверью Репрынцева, протянул руку, спросив:
– Ко мне? Прошу…
И пропустил его впереди себя.
Прикрыв дверь, прошел за стол, подсунул под пепельницу несколько мелких листочков, которые принес с собой, сел и пригласил:
– Садитесь, садитесь. Слушаю вас.
Ему было за пятьдесят, но черные густые волосы только-только начинала пробивать седина. Простота, энергичные четкие движения, деловой тон разговора – все свидетельствовало о том, что этот человек умеет беречь время и знает себе цену.
Федор Ефимович представился. Заметив, что не произвел на хозяина кабинета никакого впечатления, решил предупредить:
– Заранее извиняюсь, если разговор
– Ну, ну… – с улыбкой подбодрил его Агранович. – Начало довольно обещающее.
– Я пришел поговорить с вами о Катышевой Александре Никитичне, вашей знакомой.
– Была такая… Так что вас интересует?
– Все.
– Даже! – не подумал скрыть удивления Агранович, но не смутился. – Полагаю, будет лучше, если я отвечу на вопросы.
– Пожалуйста, – согласился Федор Ефимович. – Я до приезда в Алма-Ату был в Караганде, где вы одно время работали управляющим Целинмонтажстроя. В это же время в подчиненном вам шестом строительном управлении находилась и Катышева.
– Совершенно верно.
– Она занимала там инженерную должность.
– Знаю.
– После окончания техникума.
– Бывает и так. Часто бывает, – подчеркнул Агранович.
– Ничего не имею против, – сказал Федор Ефимович. – Потом я заезжал к ее родителям в Новосибирскую область. Узнал, что она училась в Алма-Ате, жила здесь у своей подруги Тамары Николаевны Рогачевой, теперь – Овчинниковой, где вы и познакомились с ней в свое время…
– Все правильно, – мягко прервал его Агранович и спросил: – Вы что, ищете ее?
– Да.
– Вон как! Неужели начудила что-нибудь?
– Как вам сказать?.. Об этом впереди. Прежде хотел бы услышать, как состоялось ваше знакомство с ней.
– Как всякое знакомство такого рода – случайно. Я зашел в дом Рогачевой с товарищем, а там оказалась Катышева. Они с Рогачевой школьные подруги… Приехала, поселилась у нее. Вот, собственно, и все.
– Но ваше знакомство с ней оказалось довольно длительным.
– Да, пожалуй. Правильнее сказать, давним, если учесть, что все это произошло около десяти лет назад.
– Я не оговорился, – сказал Федор Ефимович. – В судьбе Катышевой вы принимали близкое участие,
– Да, позднее в Караганде я помог ей устроиться на хорошую работу.
– А до этого – в Целинограде?
– И – в Целинограде.
– Теперь еще один вопрос. Мне известно, что Катышева в Алма-Ате не училась, а работала на швейной фабрике. А диплом получила здесь, в строительном техникуме. Не можете ли вы помочь мне разобраться в этом деле? В то время, насколько я понимаю, вы были не только ее добрым другом, но и председателем государственной квалификационной комиссии в том самом техникуме?
– Да, был.
Агранович встал, вышел из-за стола и прошелся по кабинету раз-другой. Федор Ефимович ждал. Наконец Агранович остановился перед ним.
– Да, был, – повторил он. – Спрашивайте дальше.
– Я жду от вас более исчерпывающего ответа, – сказал Федор Ефимович.
– Ну, что ж… Это я выдал ей диплом.
– Так…
– Как говорят, грехи молодости… – слабо улыбнулся он. Объяснил: – Несколько завышенная плата за внимание молоденькой женщины…
– Вам сколько было тогда? – поинтересовался Репрынцев.