Разжигая пламя на снегу
Шрифт:
Во дворе с мигалками, но без звука, появляется полиция, Гриша остается с ними, а меня и Риту просит ехать домой. Богдан говорит ему, что поедет в больницу и я в истерике, уговариваю взять меня с собой.
— Лиза, ты вся в крови, — пытается достучаться Рита — давай поедем переоденешься и на такси доберемся до больницы.
— Нет, мне нужно туда сейчас, — стою на своем.
— Ладно, поехали, сейчас бесполезно, — говорит ей Богдан, кивая в мою сторону.
Он подгоняет свою машину к арке, и мы едем в больницу.
Пока
Выйдя на коридор, где меня ждет Рита, вижу открывающиеся створки лифта и Богдана, выходящего из него.
— Он в операционной, можно подождать в коридоре на диванчике, — говорит устало.
— Больше ничего не известно? — спрашиваю я.
— Нет. По Максу нет информации. Башира шьют, но у него пуля прошла навылет.
Мы следуем за ним в лифт, поднимаемся на четвертый этаж и проходим по коридору. Молча садимся на диванчики, стоящие под стенами небольшого холла, и гипнотизируем дверь, за которой находится коридор, ведущий в операционную.
Через какое-то время Гриша звонит Богдану, тот делится крупицами имеющейся информации. Ловцов обещает приехать, как только закончит с полицией.
Не знаю сколько проходит времени, я то встаю и хожу взад-вперед, то снова сажусь на диван. Покоя нет ни минуты, слез тоже больше нет, только тупая ноющая боль и страх услышать, что врачи не справились.
Поднимаю голову на звуки шагов по коридору — Артур. Его лицо серьезно и напряжено. Он подходит к нам, Богдан поднимается, он подает ему руку.
— Здравствуйте. — здоровается и снами, мы отвечаем, — Как случилось, Богдан?
— Я не знаю, мы остались в зале, а когда прибежали, там уже было месиво. Башир может рассказать, но его тоже заштопали, наверняка под капельницей сейчас.
Градов кивает, подходит ко мне, приседает напротив.
— Лиза, почему ты в крови?
— Это Макса кровь, — голос, как будто, не мой, задушенный и слабый.
— Днем ты была с ним?
— Да.
— Было что-то подозрительное до этого? Звонки, разговоры?
— Нет, все было, как обычно. И в клуб мы поехали спонтанно, после ужина.
Артур зарывается пятерней в свои волосы, еле сдерживается, ощущение, что ему хочется заорать от бессилия.
— Ты не знаешь, что там происходит? — киваю на дверь в отделение — Я скоро с ума сойду.
— Знаю, отец поднял уже всех, кого мог. Все очень серьезно. Пуля попала
Каждое слово ударяет, словно хлыстом, теперь понимаю, почему Артур такой мрачный и на взводе. На глаза снова накатываются непрошенные слезы. Закрываю лицо руками и плачу.
— Лиза, — Артур садится рядом и обнимает — на смене сегодня один из лучших хирургов в городе, давай будем надеяться, что все обойдется.
Киваю, сквозь слезы, пытаюсь успокоиться. Сейчас всем нелегко, не стоит привлекать на себя столько внимания.
Артур отпускает меня и встает. В холл заходит его отец, окидывает всех взглядом, здоровается.
— Пока ничего нового, — отвечает Артуру на немой вопрос.
Николай Семенович пытается держать марку, мол все у него на контроле. Но я вижу перед собой удрученного, осунувшегося в один миг человека, к которому нагрянуло горе.
— Лиза, ты как? — рассматривает мой растрепанный, поникший вид с опухшим от слез лицом.
— Нормально, — заверяю я. Не до меня сейчас.
Все находятся в молчаливом ожидании еще около получаса, может больше. Для меня время тянется немыслимо долго, истощая все возможные ресурсы. Наконец, дверь открывается и к нам выходит уставший врач. Мы все поднимаемся.
— Доброй ночи. Пациента поместили в реанимацию, в палату интенсивной терапии. Операция была очень сложная, но мы сделали все, от нас зависящее.
— Какие прогнозы, Валентин Сергеевич? — спрашивает отец.
— Не могу дать прогноз, все теперь зависит от него. Но он и так молодец, скажу вам. С такой потерей крови не многие до операционной доезжают.
— Как Джамбаев, что с ним? — спрашивает Артур.
— Пулю извлекать не пришлось, прошла навылет. Ему зашили рану, он в палате под капельницей. Рвался домой уже, говорит, брата нужно хоронить. Пока не отпустили. Ему бы полежать в стационаре. Если имеете влияние, поговорите, а то завтра сбежит, а рана нешуточная. А по поводу сына, Николай Семенович, лечащего контакты вы знаете, он вас будет держать в курсе.
— Спасибо вам большое. Я в долгу не останусь, — говорит Градов-старший. Врач скрывается за дверью. — Все, молодежь, давайте по домам. Завтра сложный день.
Взмыленный Гриша вбегает в холл, смотрит на всех, ожидающим новостей, взглядом. Богдан быстро пересказывает ему разговор с врачом. Он просит Артура отвезти нас с Ритой домой, а Богдана ехать с ним.
Дома принимаю душ и ложусь в кровать. Никогда я еще не чувствовала себя так мерзко. Долгое время кручусь без сна, воскресая картинки прошедшего вечера. А ведь мы могли бы остаться дома, и все сейчас было бы иначе. Почему? За что их? Кто эти люди? Вопросы наваливаются камнепадом, только я не знаю на них ответы.