Реабилитация

Виктория

Парень вновь о чем - то задумался, а я права не понимала, зачем он заводит со мной подобные разговоры.

– Если я не вернусь к нему, у меня останетесь хотя бы вы.

Парень говорил в пустоту, я переставала улавливать действительность, медленно погружая в сон. Я понимала, что он продолжает говорить и успокоенная этим я мирно засыпала. Мне снился дом, детство, мать с отцом. Те времена, когда мы еще были счастливы, и я была маленькой избалованной девочкой. Девочкой играющей в куклы, носившей розовое и умеющей плакать по пустякам.

Девочкой,

чей целью жизни было выиграть чемпионат по танцам, чтобы все мальчики в зале любили меня больше всего на свете.

Той, кого ранил мой отец, уйдя из семьи, и добила та случайная авария на дороге.

Я запрещала себе быть слабой, но во сне можно.

Только во сне….

Глава 9.

Я проснулась от того, что не чувствую ног. Не сразу поняв почему так не чувствую своего тела, распахнула глаза. Вспомнились события вчерашнего вечера. Я так и заснула в пластиковом кресле, только вот почему то прикрытая пледом. Перевела задумчивый взгляд на Егора. Он увлеченно поглощал крекер и что – то просматривал в телефоне.

Пришлось покашлять, чтобы привлечь к себе внимание.

– Проснулась?

Он улыбался, и это чертовски поднимало мне с утра настроение.

– Это Яна, - указал он на плед, - решила грехи замолить.

Киваю. Вытянув вперед ноги, кручу ступнями. Едва заметив, как за мной следит Егор.

– Что?

– Ничего, - парень быстро отворачивается.

Оправив мятый подол платья, и сложив на стуле плед, попрощавшись, выхожу из палаты. Настроение как не странно приподнятое и я даже улыбаюсь Яне, спрятавшейся от меня за стойкой поста.

Вот он ключик, к разуму хоккейного мальчика – подружиться с ним. Я решила для себя пересмотреть все их хоккейные матчи, перерыть интернет и узнать в сетях о каждом из его друзей. Если разговоры об этом придают ему уверенности, что ж будем разговаривать об этом.

– Вика?

И даже встреча с заведующим отделением не омрачает мне утро. Хотя…. Одно обстоятельство вчера я упустила. Ведь там, на танцполе, когда Яна сообщила о том, что Егору нужна помощь, мужчина не потрудился последовать за мной. Он остался развлекаться там, наплевав на то, что мальчику может быть плохо.

Улыбка в момент сходит с моего лица.

– Здравствуйте.

– Как сухо.

Смотрю на его руки, ими он вчера обнимал меня и сейчас это вызывает лишь отвращение.

– Простите, тороплюсь.

Я пытаюсь пройти мимо, но он перехватывает меня за локоть.

– Куда же?

Мой рост, даже выше женского среднего, но чтобы заглянуть в мои глаза мужчине приходится слишком близко наклонить свое лицо ко мне.

Мужчина осматривает меня наглым подмечающим взглядом. Я во вчерашнем изрядно помятом платье, без халата и даже страшно представить, что за ночь стало с моей прической и косметикой на лице.

– Ночевали у своего мальчика?

То, каким тоном это было сказано, задело меня. А ведь не должно было бы. Я

врач, ночевавший в палате своего пациента, потому что тому требовался уход, а ощутила себя девочкой по вызову.

– Пустите.

Я шиплю почти по-змеиному, но он не робкого десятка и я почти прижата им к стене.

– Иди.

Мгновенье и он меня отпускает, но я чувствую, что на этом все не закончится, а потому быстрым шагом и не оглядываюсь, поднимаюсь к себе.

Черт, черт, черт! Я не должна отвлекаться на подобные глупости, не должна тратить себя на внимание мужчин. Срочно принять контрастный душ и позвонить учителю. Я давно не докладывала ему о состоянии Егора, и должно быть они волнуются.

На голове и вправду кавардак, с рождения волосы у меня слегка вьются, и хранить их в порядке, достаточно сложно. Ресницы слиплись, а губы покусаны от волнения. Но при всем этом я выгляжу как – то порочно, не странно, почему это вызывает в мужчинах такую реакцию. Красота мне досталась от матери, и я бессовестно ее эксплуатировала.

– Да?

– Николай Константинович, доброе утро!

– Я рад тебя слышать, девочка моя. Как ты, как Егор?

– Хорошо, - улыбаюсь невидящему меня собеседнику, - Егор начал медленно, но верно приходить в себя. Думаю, у нас все получится.

– В тебе я не сомневался, ты умница. А как твое настроение?

– Я же говорю, у нас все….

– Нет, нет, девочка моя. Я все слышал про состояние Егора, а как ты сама?

А как я? Где есть границы моей личности, не переходящие в состояние моих пациентов. Им лучше – мне лучше, им хуже – я страдаю.

– Хорошо, вроде бы.

– Вроде?

Этот человек растил меня, как личность и с точностью определял, мое настроение в истинном его эквиваленте.

– Знаете, здесь есть врач, и я ему нравлюсь.

– А он тебе?

В голосе учителя явно проскальзывала озабоченность, в такие истории я влипала и в родной больнице.

– Нет. Но он заведующий отделением и я не хочу с ним ссориться.

– Ты умеешь грамотно поставить на место. Но ведь это не все?

Конечно же, нет! Кричала душа и требовала сказать ему о том, что кажется, она не ровно дышит к молодому хоккеисту.

Но разум быстро отмел эту идею.

Конечно же, нет! Такое просто невозможно.

– Все. Просто не хочу неприятностей на новом месте.

– Вика, ты одна из самых умных женщин, которых я встречал на своем жизненном пути. А мне без малого шестьдесят, знаешь ли. Я верю в то, что ты со всем разберешься.

Еще долго я думала над его словами. Моей предельной защитой во все времена, была та самая хваленая сдержанность и осторожность. Я не влюблялась, но крутила романы. Я не ценила людей, если они не были на грани жизни и смерти. Мужчины? Пыль. О чем было говорить с ними? О том, как сложно и опасно жить? Да, разве может в этом признаться, истинный самец, коими они себя считали?