Реальная угроза
Шрифт:
— Нет, обычное снотворное. — Она достала из кармана халата блистер на двадцать таблеток и передала его мне; я убедился, что пять ячеек пустые. — Совершенно безвредный препарат, не даёт кайфа, не вызывает привыкания, с его помощью нельзя отравиться. Зато можно долго и крепко спать. В тумбочке Кортни лежит ещё несколько таких.
— Где она их взяла?
— Могла купить на планете. А могла стибрить у нас, в медсанчасти. Они не под учётом.
— А зря, — заметил я.
— Ошибаешься, — обиделась Лина за своё хозяйство. — Тогда
— Ладно. Сколько, по-твоему, она выпила?
— Наверное, все пять. А может, сначала три, через восемь часов проснулась, пообедала, затем догналась ещё двумя и снова заснула. Знаешь, в последние дни я почти не встречала Кортни. Разве что в столовой. И теперь вспоминаю, что каждый раз у неё был сонный вид.
— А я вижу её только на вахтах… Что происходит, Лина?
— Похоже, всё свободное время она проводит в постели. Но сама.
Я почесал затылок, подошёл к терминалу и активировал свой капитанский доступ. Затем замер в нерешительности.
— Э-э… Линочка, детка. Мне как-то неловко это делать — всё-таки я мужчина, а она девушка.
— Что делать?
— Прокрутить запись того, что происходило в её каюте… ну, скажем, за последние три дня. Ты не могла бы? Я уже всё подготовил.
— Хорошо.
Пока Лина просматривала запись в ускоренном режиме, я стоял спиной к экрану и угрюмо глядел на спящую Прайс.
«Кэп, ты был неправ, — мысленно обратился я к Павлову. — Напрасно я послушался тебя».
Хотя кто знает. Может, на другом корабле она бы и не такое устроила…
— Ну вот, — отозвалась наконец Лина. — Что я говорила! Кортни совсем рехнулась. Спит по четырнадцать часов в сутки, глотает снотворное как витамины… С ума сошла девчонка! — Она выключила терминал и вновь присела на край койки. — Что нам делать, Саша?
— А то я знаю, — растерянно ответил я.
— Но этого оставлять так нельзя, — решительно заявила Лина. Прежде чем я успел запротестовать, она перевернула Прайс на спину и стала энергично трясти её за плечи. — Ну, просыпайся! Вставай! Подъём!
Это потряхивание, да ещё пара сопроводительных пощёчин, возымели свой эффект. Кортни зевнула, раскрыла глаза и уставилась на нас мутным взором.
— Лина, кэп… В чём дело?
— Это тебя нужно спросить, — сказал я. — Ты пригоршнями ешь снотворное, постоянно дрыхнешь. Так же нельзя!
Глаза Прайс немного прояснились, и в них мелькнуло что-то похожее на злость.
— Почему нельзя? Это моё личное дело, как я провожу своё свободное время.
Я строго произнёс:
— Может, раньше это было твоим личным делом. Но теперь уже нет. Час назад была объявлена тревога, тебя вызвали на мостик — а ты продолжала спать.
Кортни испуганно ойкнула, отбросила в сторону одеяло — благо на ней была ночнушка консервативного фасона, призванная скрывать наготу, а не подчёркивать её, — и попыталась встать. Однако ноги плохо держали её, она
— Можешь не торопиться, — сказал я. — Тревога отменена. Всё улажено.
— Вам нужно было громче будить меня, — заявила Прайс, оправдываясь. — Я бы проснулась и пришла.
— Ага, вот такая. Полусонная за пультом погружения.
— Я бы выпила стимулятор.
— Снотворное со стимулятором, это круто, — прокомментировала Лина.
Я сокрушённо покачал головой и спросил с мягким упрёком:
— Что ты с собой делаешь?
Кортни снова легла на кровать и тихо заплакала.
— Что я с собой делаю? — заговорила она сквозь слёзы. — Я?… Нет, кэп, это ты со мной делаешь! Ты… ты должен был вышвырнуть меня из команды ещё после первой экспедиции. Но ты взял меня и на Вавилон. Ты забавлялся тем, как девушка, на два года старше тебя, увлеклась тобой, словно сопливая малолетка. Ты жестокий, бессердечный эгоист… И ещё спрашиваешь, что я с собой делаю. Я убегаю в сон от собственных мыслей — вот что я делаю! Когда я не сплю, я думаю о тебе. И о себе. И о том, что мы можем погибнуть. Я умру, так и не узнав твоей любви… И вообще ничьей любви… Но тебе на это наплевать. — Перестав плакать, Прайс перевернулась на другой бок лицом к стенке. — Прошу вас, уйдите оба. Через пять часов у меня вахта. Я должна выспаться.
Несколько секунд я молчал, собираясь с мыслями.
— Кортни, ты понимаешь, что как командир я обязан отстранить тебя от дежурств?
— Ну и отстраняй, — пробормотала она, уже засыпая. — Делай, что хочешь… Чтоб тебе пусто было!..
Мы с Линой беспомощно переглянулись.
6
Когда Элис сменилась с вахты, мы рассказали ей о случившемся. В своей оценке ситуации она была категорична:
— Это шантаж! Откровенный и бессовестный шантаж.
— Вполне возможно, — кивнул я. — Но это ничего не меняет. Умышленно или нет, Кортни провоцирует меня отстранить её от полёта.
— Чего ты не хочешь делать, — подхватила Элис. — Ведь это станет концом её службы. В другое время всё обошлось бы — но только не сейчас, не накануне войны. Сейчас это расценят как дезертирство. А ты всю жизнь будешь мучиться тем, что испортил девчонке карьеру. Я ведь знаю тебя, как облупленного. Вспомни свои угрызения совести по поводу негодяя Гарсии. А тут ситуация похуже.
— Да, — согласился я. — Хуже некуда. И я не знаю, что делать. Нужно заставить Кортни одуматься. Хотя бы до конца войны — а потом будет легче. Но как это сделать?
— Ты спрашиваешь, уже зная ответ. И ответ единственный.
— Мне он не по вкусу.
— Я понимаю. — Элис достала сигарету и закурила. — Нет, надо же — двадцатишестилетняя девственница! Если, конечно, вы правильно её поняли. И она не солгала вам.
— Не солгала, — ответила Лина. — Я бы почувствовала. Мы всё правильно поняли.