Реальная жизнь
Шрифт:
– Караоке! – заорала Лорен на ухо отвлекшейся от нее Даниеле, которая в это время махала улыбающемуся ей Хосе. Дани дернулась от громкого крика и помотала головой, совершенно не собираясь позориться перед всеми, мучая микрофон. – Отказ не принимается! – буркнула Лорен, взяв подругу за руку и потащив к импровизированной сцене.
Не намереваясь сдаваться без боя, Дани специально выбрала ту песню, которую Лорен петь точно не захотела бы. Надеясь, что это поможет ей избежать публичного унижения, Дани продолжала настаивать именно на этой песне. Коэн надула губы и сжала кулаки, ведь она хотела веселиться, а не петь
– Либо эту, либо я пошла к Хосе! – сложила руки на груди Даниела, стараясь выглядеть непреклонной.
– Ладно, сдаюсь…
«Черт!» – мысленно выругалась Дани, рассчитывавшая на совершенно другую для себя участь.
Держа в трясущихся руках микрофон, Дани посмотрела на экран, по которому бежали до боли знакомые ей буквы. Она знала эту песню наизусть, и не потому, что ассоциировала ее со своей жизнью, а просто потому, что кому-то, кроме нее, было знакомо то же ощущение, когда тебя предали, что и ей.
Стоило им обеим запеть, как все находящиеся в зале заинтересованно повернулись в их сторону. Вернувшийся на свое место Норман не отводил от Даниелы взгляда, хмуря лоб и сводя брови. «Что за песню она выбрала? Какого хрена происходит? Неужели именно таким она представляет меня?»
Сидящий практически напротив сцены Хосе бросал ехидные взгляды на мрачнеющего с каждой минутой Ридуса. Он точно знал, что слова этой песни никоим образом не относились к нему. Он никогда не причинял ей похожей на озвученную девушкой боль, он никогда не разбивал ей сердце…
Закончив исполнение под довольно оживленные аплодисменты, Даниела с неуверенно стоящей на ногах Лорен поклонились залу и вернулись каждая за свой столик. Хосе нежно приобнял опустившуюся на соседний с ним стул девушку, поцеловав в щеку и заглянув ей в глаза, которые почему-то вдруг снова заблестели из-за непролитых слез.
– Все в порядке? – участливо поинтересовался он, придвинув свой стул ближе и положив ладонь на ее колено.
– Все отлично, – взяла себя в руки Даниела и, сделав глубокий вдох, улыбнулась ему, беспокойно продолжающему вглядываться в ее лицо. – Просто, кажется, второй бокал шампанского был лишним. Прости я, пожалуй, отлучусь в комнату для девочек с твоего разрешения.
– Конечно! Тебя проводить? – поднялся Хосе вместе с ней.
– Нет. Несмотря на мой топографический кретинизм, эту дорогу я запомнила сразу, – хихикнула Дани и, легонько коснувшись своими губами губ мужчины, оставила его одного, отходя.
Стоило ей подойти к уже знакомой двери, как кто-то, неслышными в звуках музыки шагами, приблизившийся к ней, схватил ее за руку и потянул в совершенно другую сторону. За тот дальний угол, в котором она сегодня застала орущего на Сесилию Нормана. В коридоре было слишком темно, чтобы она могла разглядеть напавшего на нее человека, но запах его туалетной воды она не спутала бы ни с чьим другим.
– Я буду кричать, Ридус! – возмутилась Даниела, оказавшись прижатой всем его поджарым телом к стене.
– Я ничего такого не собираюсь делать! Ты ясно дала мне понять, каким ублюдком ты меня считаешь, выбрав именно эту песню! Что ты этим хотела мне сказать, что не можешь сказать лицом к лицу? Что я тебе противен или что ты больше не веришь мне? Я! Люблю! Тебя! Только тебя, дура! – выплюнув эти слова, он вынудил Даниелу зажмуриться
– Я никогда, слышишь, никогда не позволял никому так врываться в мою жизнь, сметая все на своем пути! Он не лучше меня! Он не знает тебя! Только я знаю все о тебе, о том, что и как ты любишь! Дани, черт бы побрал все наши размолвки и обиды. Я по твоим глазам вижу, что все еще небезразличен тебе. Я по реакции твоего тела на мое понимаю, что не все еще между нами потеряно. Дай мне еще один шанс доказать тебе, что я принадлежу только тебе: и телом, и душой, – выдохнул куда-то ей в шею Норман, проведя влажным языком по нежной коже и прихватив ее зубами. – Я схожу с ума без тебя!
– Я не могу, Норман, – жалобно простонала Даниела, упираясь ладошками в его твердую грудь. Ей самой так хотелось поцеловать его, пробежаться пальчиками по отросшим локонам, не скрытым сегодня под одной из новых кепок, почувствовать его ласку, но…
– Почему? – оторвавшись от нее, такой заманчивой и желанной, Ридус взглянул в ее сверкающие только для него глаза.
– Я… – громко сглотнула она, не сразу находя подходящие слова. – Я помолвлена с Хосе, – проглотила окончания почти половины слов Дани, снова зажмурившись в ожидании ярости со стороны обнимающего ее мужчины.
Он слишком резко отпрянул от нее, так, что она даже покачнулась, потеряв опору в его лице. Осторожно приоткрыв глаза, Дани уже сама вжалась в стену, надеясь, что тяжело дышащий Ридус сдержится и не натворит то, о чем потом наверняка пожалеет.
Норман же совершал какие-то неосознанные движения: убрал лезущую в глаза челку, почесал мигом взмокший лоб, потер дрожащие губы, вытащил и снова спрятал в карман пачку сигарет, придвинулся к Даниеле и замер напротив нее, не зная, что сказать и как правильно отреагировать на только что выданную ею информацию. Он же думал, что у него еще полно времени, чтобы вернуть ее, но он не предпринимал никаких шагов к этому. А теперь у него больше не будет даже какого-то мельчайшего шанса на то, чтобы она была снова с ним. Неужели она будет носить фамилию другого мужчины?! А как же он и его чувства к ней, к той, которая делает все это в отместку ему, или зачем же еще?
– Прости, я не хотела, чтобы ты именно так узнал об этом…
– Как будто есть разница, как и когда я бы все это узнал! – отмахнулся от ее извинений Норман.
– Все равно, прости…
– Ага… – отвернулся он от нее. Он просто больше не мог ее сейчас ни видеть, ни слышать. Уже оказавшись почти за углом, Норман обернулся: – Мингус подслушал Сесилию вчера, и она проговорилась про ту ночь… Между мной и Сингли тогда ничего не было. Я вырубился на ее диване, напившись до беспамятства, все время повторяя твое имя.
Сказав это, Норман развернулся на пятках и, бросив на Даниелу еще один взгляд, скрылся в темноте коридора. Еле держась на почти негнущихся ногах, Даниела с трудом преодолела расстояние до дамской комнаты, в которой склонилась над унитазом. Вытерев лицо салфеткой, она так и осталась сидеть в кабинке, прислонившись спиной к стене и судорожно высчитывая кажущиеся ей бесконечными дни.
– Черт! Черт! Черт!
========== Часть 62 ==========
Его лицо никак не могло определиться, стоит ли ему побледнеть или покраснеть, так что оно решило испробовать оба варианта.