Реальная жизнь
Шрифт:
Надоела. Она ему уже надоела. Столкнув ее с себя так, что Сесилия осталась сидеть на полу, Ридус подобрал джинсы и собрался за пять минут, не желая больше оставаться наедине с этой дурой. Заскочив в ванную комнату, просто чтобы ополоснуть лицо, Норман поспешил к выходу.
– У тебя есть еще несколько часов, чтобы взять свои вещи и покинуть мой трейлер. Повторять больше не буду. Проваливай! – грозно скомандовал он, обернувшись к обиженно смотрящей на него снизу вверх Сингли.
Не дожидаясь положительного ответа или хотя бы кивка головой, Норман толкнул дверь наружу и чуть не скатился вниз по лестнице, наступив на один из болтающихся шнурков.
– Черт! – словно весь мир сговорился сегодня против него. – Ты чего вылезла? Вещи свои складывай в сумку, а не свети собой на всю съемочную площадку! – снова велел ей Ридус, отрезвляя зарвавшуюся модель. Она ему не нужна.
– Ты телефон забыл, идиот, – вложив ему в карман ветровки такой опасный в это время аппарат, фыркнула Сесилия и, не удостоив его даже взглядом, скрылась в трейлере. Стиснув зубы до боли, Норман еле удержался от того, чтобы указать направление, куда стоило бы прогуляться слишком умной Сингли.
Чендлер открыл почти сразу, удивленно уставившись на нерешительно мнущегося на пороге Ридуса-старшего. Они что, в прядки поиграть захотели? Кто кого быстрей найдет? И у обоих лица, словно они кого-то похоронили. Что Мингус с блестящими от слез глазами, что Норман с сжатой челюстью, сминающий в пальцах ни в чем не повинную сигарету.
– Привет. Мингус у тебя? – небрежно отбросив пришедшую в негодность сигарету куда-то за спину, осторожно поинтересовался Норман.
– Нет, – изумленно протянул Чендлер, почесав затылок и миновав слова приветствия. – А должен быть?
– Он немного расстроился и сбежал от меня, – упуская ненужные, по его мнению, подробности ссоры, ввел его в курс дела Ридус. – Вот хочу найти и извиниться. Он не заходил разве к тебе? Я был уверен, что Мингус здесь.
– Он был. Где-то полчаса назад, примерно, – пояснил Чендлер, выходя из трейлера и вставая рядом с недоверчиво взирающим на него Норманом. – Можешь заглянуть, его там нет, – проследил Ригз за реакцией Ридуса-старшего на свои слова об отсутствии поблизости Мингуса. Может, ему не доверяют? Ему что, заняться нечем, кроме как прятать младшего Ридуса в своем скромном жилище?
– И куда он направился потом? – прищурился мужчина, потирая переносицу и жалея, что забыл солнечные очки в трейлере, слишком быстро выбежав оттуда.
– Сказал, к маме поедет, – пожал плечами подросток, все больше убеждающийся в том, что не стоило отпускать друга, не выяснив у него все до конца.
– К Хелене? – скривил губы Норман, жмурясь под палящим солнцем. Прикидывая в уме, что сказать Кристенсен, надо ли вообще ей звонить, и с чего бы Мингус рванул именно к ней, которая и слушала-то его обычно в пол уха, Ридусу понял, что, может, он не о той подумал.
– Нет. К Даниеле, – подтвердил его опасения Чендлер.
Попрощавшись с пребывающим в абсолютном недоумении Чендлером, Норман отошел от его трейлера, достав телефон и набрав номер сына. «Приятный» женский голос сообщил о невозможности связаться с абонентом в связи с его отсутствием в сети. Этот мелкий поганец еще умудрился отключиться, видимо, давно не получал нагоняй
Желание рассказать сыну о том, что сделала Даниела, подставив и ее под удар, возрастало с каждой минутой. Почему страдать должен только он, пока она там нежится в объятиях недоумка Кантилльо? Ох, как же зудели кулаки, почесать которые было бы неплохо о физиономию наверняка довольного, как никогда, Кантилльо! Добился, козел, чего так хотел! Он словно все давно спланировал, не упуская Даниелу из виду ни на день. Вечно пытался быть рядом, совал свой нос в их дела, лез куда не следует, а она велась на его глупые разговоры. Дура!
Или все же он сам дурак, что не поставил вопрос ребром, заставив ее сделать окончательный выбор, запрещая видеться с Кантилльо? А согласилась бы она на это условие? Не взбрыкнула бы, как она умеет? Черт! Поздно уже думать об этом, но как же хочется увидеть ее, обнять и, отбросив все обиды, признать, что оба были не правы. Что они смогут продолжить с того, на чем остановились перед той глупой ссорой в клубе. Смогут ли?
– Чего завис? – вывел его из раздумий довольно ощутимым ударом по спине Эндрю, появившийся из ниоткуда. Или все же он и правда подвис, вспоминая то, как распалась его семья, и думая, что, может, еще не поздно все наладить? Только кому это нужно? У него есть гордость, и он не прибежит к Даниеле с извинениями, ведь в этот раз не он первым очутился в чужой кровати. Нет, не думать о ее словах. Забыть! О ней? Или о другом мужчине, прикасающемся к ней? И доме, в который с огромной скоростью сбежал от него собственный сын… К той девушке, из-за поведения которой Норман и оказался в постели с достающей его одним своим присутствием Сесилией.
– Блин, ты точно не выспался сегодня! – пощелкал пальцами перед лицом Ридуса озабоченный состоянием друга Эндрю. – Сесилия тебе что-то сказала? Или Даниела? Не молчи!
Вытерев тыльной стороной руки льющийся со лба пот, Норман покачнулся, но устоял на месте. Подняв на обеспокоенного Линкольна потерянный взгляд, он готов был выпалить ему все, что наболело, все, что его тревожило. Сказать про изменившую ему Даниелу, признавшуюся в этом так легко. Сказать про то, о чем умолчал ночью, не решившись озвучить вслух слова Сингли о его хилых успехах на постельном поприще. Сознаться в том, что он чуть больше двух часов назад поимел возжелавшую его модель, а заставший его на месте преступления Мингус сбежал? Сложно было подобрать выражения, в которых хотелось все это описать. Да и делить свою боль, пусть и с волнующимся за него человеком, вываливая все это на него, не хотелось, вот только язык, кажется, жил своей собственной жизнью, не прислушиваясь к посылам мозга.
– Я спал с Сесилией. Мингус узнал и сбежал к Даниеле, – прохрипел Норман.
– Подожди… Подожди… – услышав такие новости из уст друга, отшатнулся Эндрю, прекратив касаться его в попытке взбодрить. – Ты что? А Мингус что?
– Эндрю, не вынуждай меня повторять, – взмолился Ридус, морщась от вернувшейся головной боли.
– Нет, я все слышал и, кажется, с трудом, но понял, – устав от глупостей своего более взрослого друга, почесал подбородок Линкольн, продолжая чуть более ехидно, чем следовало бы: – вот только не могу взять в толк, как ты все это допустил?