Реальность 7.11

Дернова Ольга Игоревна

— Ох, — огорчённо сказал я. — Извини. Сейчас принесу ещё.

Кажется, ог меня не слышал. Его глаза не отрывались от влаги. Внезапно он перегнулся через край сумки, приблизил лицо к лужице и окунул в воду свои запёкшиеся губы.

— Эй, она же грязная! — в смятении воскликнул я. — Перестань! Я принесу другую.

Подкрепляя слова делом, я помчался за новой порцией. Когда я вернулся к двери, от лужицы на полу осталось только маленькое влажное пятно.

— Ну вот! — огорчённо сказал я. — Зачем так делать-то? Держи стакан и пей как следует!

Ог вопросительно смотрел на меня.

— Ты человек, — раздельно объяснил я. — Значит, пей по-человечески.

Ясно?

На сей раз он ответил мне более энергичным кивком. Он взял стакан обеими руками и пил, не отрывая глаз от моего лица. В этом было что-то трогательное и детское. Свисавший с его правого плеча большой лоскут биоткани шевельнулся и, изогнувшись, сам по себе скользнул к локтю, повторяя форму руки. Я невольно передёрнулся, но, поймав его доверчивый взгляд, устыдился собственных страхов.

— Извини. Я никогда не видел биоткань так близко… Это ведь биоткань, да?

Я осторожно ткнул пальцем в эластичную материю. Она показалась мне тёплой и податливой. И изрядно заляпанной.

— Мда… — пробормотал я. — Кровь-то она впитывает, а вот как насчёт остального?

С этой точки зрения я его ещё не рассматривал. Хотя, если хорошенько вглядеться, на нём лежали многослойные пласты грязи. Короткие волосы слиплись сосульками и больше всего напоминали торчащие в разные стороны ежовые иглы. Лицо, руки, комбинезон — в серовато-бурых разводах. Комбинезон, надо полагать, изначально был светлым. Там, где он ещё не успел самоподлататься, ткань свисала отдельными лоскутами, демонстрирующими изнанку кроваво-красного цвета.

— Короче говоря, — завершая осмотр, резюмировал я, — первым делом тебя надо хорошенько отмыть. Шагом марш в ванную!

Он покорно поднялся и следовал за мной до самой душевой кабины, но, оказавшись в тесном сыром помещении, снова оцепенел от непонятного мне испуга и недоумения.

— В чём дело? — Я сдвинул в сторону занавеску. — Можно подумать, ты видишь душ впервые в жизни. Давай, не стесняйся. Отмойся как следует! А я пока совершу набег на кухню.

С этими словами я вышел. Честно говоря, я боялся надолго оставлять его в одиночестве, поэтому по кухне носился как маленький смерч. При этом мне, разумеется, хотелось, чтобы первая трапеза в общаге произвела на него впечатление. С удивлением я подумал, что веду себя как радушный хозяин, стремящийся продемонстрировать гостю все выгоды своего жилья. Во всяком случае, еды, которой я набрал, хватило бы на четверых. Нагруженный ею, я рысцой вернулся в свою комнату. Ещё от двери навострил уши: не было слышно ни звука. При мысли, что ог исчез, меня прошибло холодным потом. Кое-как свалив похищенные яства на стол, я поспешил на поиски. Слава богу, он отыскался почти сразу. Тихо стоял в ванной — я мог бы поспорить, что он не менял позы с тех пор, как я ушёл.

— Ну в чём дело-то?! — повторил я. — Я думал, ты уже вымылся. Пожалуйста, не заставляй меня…

Я осёкся, когда заметил, что его бьёт мелкая безостановочная дрожь. Вдохнул. Выдохнул. И, шагнув к кабине, своей рукой открыл краны.

— Полезай, — скомандовал я уже мягче и подтолкнул ога к текущей воде. — Или тебе нравится быть грязнулей? Отстираем и тебя, и твою одежду…

Я безуспешно осматривал комбинезон в поисках какой-нибудь застёжки. Наконец, сдавшись, вопросительно посмотрел на него.

— Как это снимается?

Вместо ответа он отчаянно замотал головой.

— Не хочешь раздеваться? — догадался я. — Ну, полезай прямо так!

С этого момента дело у нас пошло на лад. Он покорно встал под душ и позволил себя намылить.

— Трудно понять человека, который отказывается

использовать голос по назначению, — ворчал я, орудуя мочалкой. — Одежда теперь точно будет чистой, а за остальное я не ручаюсь…

«Дурак ты, Бор, — гораздо позже просветил меня Перестарок. — Вообрази себя на его месте. Тебя едва не убивают на улице, возят туда-сюда в чёрном мешке, потом притаскивают к чёрту на кулички, да ещё и норовят лишить единственной привычной вещи, которая у тебя осталась. Для ога биоткань — нечто большее, чем просто одежда».

Интереса ради мы пытались составить список функций, которыми обладал его комбинезон. Перечень получился довольно внушительный. Единственное, что вызывало недоумение, — это «бусина», некрупное, с фалангу большого пальца, уплотнение из биоткани, которое ог носил то на руке, то на шее. «Бусина» была твёрдая, скользкая как орех, тёмно-красного цвета. И точно так же, как орех, она состояла из двух равных половин. Границу обозначала тёмная стекловидная полоска, опоясанная рядом арабских цифр. Они были заметны под определённым углом наклона. Мы долго ломали головы над этим артефактом и в конце концов решили, что «бусина» показывает время. Хотя, если мы были правы, время это выражалось исключительно в секундах и безостановочно пятилось назад.

Свою команду я отыскал в комендантском кабинете, который временно был превращён в штаб-квартиру ударной группы транзитников. Исполняющим обязанности коменданта числился Зенон, при котором кабинет чаще всего стоял закрытым. Сейчас дверь была гостеприимно распахнута, самая приличная мебель в общаге — погребена под грудами исчирканных бумажек, лакированная столешница — заставлена грязными пепельницами и кружками с остатками кофе и чифиря. Это лучше всяких слов показывало, что разработка стратегии идёт полным ходом. Присутствовали Заши, Зенон, Марик, Оодзи, Джон-газ и вездесущий Перестарок. Я остановился у порога как раз вовремя, чтобы уловить конец Джоновой фразы:

— …а Бора и Заши, наверное, в поисковики, да?

— Угу.

— Поисковики? Это ещё кто? — осведомился я, переступая через порог.

— Мобильные юниты, — непонятно сказал Оодзи. Он был занят тем, что набрасывал на клочке бумаги очередную диспозицию.

Оодзи — начальник первой автоколонны, и в этом качестве он равен Зенону, но главный секрет его известности заключается в том, что Оодзи — непревзойдённый стратег. Большинством наших побед на Арене мы обязаны ему. Оодзи был невысок, худ как Кощей, с узкими плечами и хрупкой грудной клеткой, но когда он находился в дурном расположении духа, мало кто мог выдержать его холодный немигающий взгляд. Славился он и своей язвительностью: шутки его были точны и беспощадны, как лезвие гильотины. Говорил он с едва уловимым акцентом, который придавал неповторимое своеобразие его саркастическим высказываниям. Я всегда его побаивался. Поэтому я не стал развивать затронутую тему и шёпотом обратился к Заши:

— Я пропустил что-нибудь важное?

— Не волнуйся, — также шёпотом ответил он, — от этой их говорильни не так уж много пользы. Охота мозги себе засирать…

— В таком случае, о многомудрый Заши, почему бы вам не покинуть это место? — прервал Оозди. Оказывается, он всё слышал.

— Да ладно, Одзь, харе тянуть резину, — добродушно прогундел Марик. — Изложи всё так, чтобы народу было понятно, без этих своих заумных словечек!

— Ладно, — Оодзи соизволил оторвать глаза от бумаги и повернулся лицом к нам. — Но только пусть народ безмолвствует. Первый же сбивший меня с мысли отправится искать её в коридоре…