Реальность ПЛЮС

Мясоедов Владимир Михайлович

Надо сказать, лейтенант нисколько не преувеличивал, стреляли по нам и в самом деле так, словно патронов у обитателей торгового центра полные подвалы. Если первые несколько секунд мы бежали почти в полной безопасности, видимо враги не сразу сообразили, а чего это они такое видят, то потом противник слова с цепи сорвался! Фонтанчики воды, земли и талого снега вставали тут и там, свидетельствуя о щедрой растрате боеприпасов и низкой квалификации владельцев оружия. Радужный щит, во всяком случае, пока исправно держался, и исчезать даже не думал. А вот с быстрой эвакуацией у нас, кажется, возникли проблемы. Ожидаемые, но этого не менее неприятные. Водитель, который вышел из автобуса не то покурить, не то размять точку амортизации дорожных неровностей, валялся рядом с кабиной, будучи

мертвым. Ну, скорее всего, ведь живой вряд ли будет иметь лицо багрово-синего цвета как у повешенного, а также неподвижно лежать во время такой потасовки, выгнувшись коромыслом. Какая судьба постигла остальных охранников нам пока было неизвестно, но как минимум один автомат где-то внутри автобуса периодически трещал выстрелами.

— Бл! — Вообще-то согласные потому и согласные, что их не кричат и не тянут. Но у Мирохина как-то получилось. Вырвавшись под прикрытием барьера чуть вперед он с пистолетом наголо заскочил на подножку автобуса. И, поскользнувшись на запятнавшей её зеленой слизи, приземлился прямо на раненную руку, почти успев в полете дать краткую, но емкую характеристику происходящему. Но была он неполной: во-первых, у лейтенанта от боли явно дыхание перехватило, а во-вторых, оставшиеся целыми и невредимыми ополченцы промчались по нему словно лоси, спеша спасать своих товарищей.

— Чё это, блин, такое?! — Спустя пару мгновений раздался со второго этажа крик кого-то из них, полный ужаса и изумления. О стенки автобуса то и дело стучали пули, но произведенная для спецподразделения техника легко выдерживала обстрел из ручного оружия с большой дистанции. А радужный барьер, которым я сейчас перекрыл вход, внезапно разрушился, по всей видимости исчерпав свой запас прочности.

— Закинетесь и стреляйте её в головы! — Последовал грубый ответ, в котором явно слышались истерические нотки. Афанасий с его простреленной ногой забрался в автобус последним, заодно протолкнув дальше от простреливаемого входа поднявшегося на ноги Мирохина. — Пока оно регенерирует, то не движется! Только не подходите! Держите дистанцию! Стоит ему забрызгать вас — сдохнете!

— Разберись там. Я как-нибудь с рулем одной рукой справлюсь… — Мирохин говорил несколько невнятно, поскольку в падении умудрился разбить себе губы, но в целом находился в дееспособном состоянии. Да и гидроусилители автобуса действительно заслуживали всяческих похвал, а потому мне ничего не оставалось делать кроме как кивнуть, и отправиться решать проблему. На поясе болталась склянка с живой водой и зачарованный нож, а в руке уже был сжат перстень, создающий пустотную кляксу. Активация барьера, конечно, сожрала некоторую часть жизненных сил, но остатка хватило бы на одну полноценную атаку. Или даже две, если выложусь до донышка и потери сознания

Диверсантом, напавшим на наш автобус и убившим трех из четырех его защитников, оказалась нежить…Очень и очень необычная нежить, которая с вероятностью процентов эдак в девяносто девять являлась рукотворной и действующей заодно с теми, кто засел в торговом центре. Два челвоеческих костяка были словно спаяны вместе, образуя четырехрукое, четырехногое и двухголовое чудовище, притом кости были окружен слоем чуть голубоватой прозрачной слизи, которая брызгала во все стороны под натиском пуль, но постепенно смыкала дыры. И даже твердый части, расколотые свинцом, стремительно восстанавливались, когда осколки вновь занимали положенное им место. Но сильнее всего внимание привлекал плетеный ошейник твари, напоминающий большую восьмерку. Сделан он был из переплетающихся друг с другом бус, где жемчуг и золотые звенья соседствовали с дешевой пластиковой бижутерией. Причем узоры этого жуткого украшения складывались в буквы, очень сильно напоминающие знаки английского алфавита. Вот зуб даю — латынь.

— Что ж, глупо было думать, будто кроме меня никто не будет искать подходов к магии, что так неожиданно пришла в наш мир. — Подумал я, активируя пустотную кляксу. Вряд ли бы зачарованный кинжал убил столь крупное существо быстро, а тратить святую воду не хотелось. — Но если в нашем анклаве изучают более или менее классическую магию, то обитатели «Градуса» явно ударились в некромантию.

Глава 19

— Если

твой план не сработает и мы все помрем, это будет очень обидно. Я уже почти сумела себя убедить, что хорошо устроилась несмотря на апокалипсис. — Аня как и всегда была преисполнена скептицизма и дурных ожиданий. Впрочем, сложно являться оптимистом, когда все, что тебя удерживает в живых — доза лекарств.

— Все возможные меры безопасности уже приняты. Хотелось бы большего, но большее мы тупо не сможем обеспечить. Итак даже за то, что уже сделано, меня совесть со вчерашнего дня грызет. — Вздохнул я, поднимая бинокль. Крыша дома, на которой находились мы с девушкой, а также пяток охраняющих нас разведчиков, располагалась примерно в километре от места проведения ритуала. Максимальная дистанция, на которую добивали небольшие рации, найденные кем-то в магазине электроники среди игрушек. А еще через тысячу метров высились корпуса заброшенного завода, ныне занятого нежитью и бандитами, которые одним фактом своего существования позорили человеческий род. — Анатолий Станиславович, вы меня слышите?

— Четко и ясно, молодой человек. — Откликнулся динамик малость искаженным, но все равно узнаваемым сухим старческим голосом одного из самых пожилых людей нашего анклава. — Мне начинать?

— Анатолий Станиславович, еще не поздно все отменить. Либо вампиры еще не заметили нас, либо им и их слугам просто неохота выходить на улицу в двенадцать часов дня. — Мы и разведчики подобрались к заводу так близко, как это только было возможно без того, чтобы гарантированно насторожить врагов. Вдалеке за нашими спинами находилось ополчение анклава, ждущее сигнала на то, чтобы начать штурм. Или двигаться обратно в крепость. И подобные маневры в наших обстоятельствах просто невозможно проводить когда только в голову взбредет, а потому если старик откажется — мне придется занять его место.

Обстрел из торгового центра и напавшая на автобус нежить служили явным доказательством того, что у нашего анклава не получится просто сидеть за стенами и отбиваться от монстров. Вернее, некоторое время такая стратегия будет работать. Но потом заявится либо иномировой завоеватель с солдатами, которые бесстрашно шагают под пули и тащат в руках взрывчатку, либо какой-нибудь местный отморозок, благодаря собственной безжалостности и готовности чужой кровью обретать личное могущество получивший огромную силу. А потому требовалось повышать оборонный потенциал и давить любую однозначную угрозу в зародыше. И одно средство для этого у меня в запасе даже имелось. Вот только использование его было сопряжено с огромным риском. И потому я проявил то ли трусость, то ли здравый смысл, решив найти того, кто готов использовать его вместо меня, а после воспользоваться результатами чужих усилий. Как и положено настоящему магу, если подумать. Впрочем, раз в душе есть готовность услышать отказ от героя и самому занять его место — наверное, больше соответствую все-таки архетипу мудрого светлого чародея, а не коварного чернокнижника…Блин, какая же чушь лезет в голову в такие моменты!

— Бросьте, юноша, я готов к любому исходу этой затеи. Мы же еще вчера все обсудили, когда вы искали кого-то, кто очень хочет расквитаться с вампирами, и в то же время для остальных является скорее обузой, а потому его головой можно рискнуть. — Последнюю часть я вслух не говорил, но старик и сам обо всем догадался прекрасно. Логика выживания жестока…И чудом спасшийся во время бойни на вокзале седой музыкант в возрасте семидесяти лет, всю семью которого сожрали монстры, идеальный кандидат на роль возможного смертника. Работать он уже несколько лет не в силах, близких нет, здоровье же подточено возрастными заболеваниями и будет в дальнейшем лишь ухудшаться до тех пор, пока не последует естественный, но крайне печальный финал. — Но если этот джинн таки согласится выполнить три желания, то первым делом попрошу вернуть мне молодость, вторым — убить кровососов, а вот ответы на составленный вами список вопросов окажутся на последнем месте…Ну, если он не согласится сначала чуть-чуть пообщаться, а только потом пойти выбивать из вампиров все дерьмо.