Реальность
Шрифт:
Сёчин усмехнулся:
– Как у тебя просто всё! Тут такие события вокруг происходят, а ты про рукопись! С Алоизием вообще непонятно, кто это такой. Очень мутный тип. Даже не знаю, что и думать об этих последних событиях – нездоровый интерес к рукописи, парочка гостей, змея, да ещё вот приятель твой погибший. Клубок неясностей, короче. Но ты, Филипп, прав – всё-таки займусь вплотную рассказом. Тем более, что пищи для подогрева фантазии прибавилось за эти дни. А ты пока знаешь, что – попробуй поинтересоваться, откуда в зауральском городе Крещёвске взялась гигантская рептилия, да ещё и такая агрессивная. Хорошо? Может, что-то прояснится? И, не забывай – как меня завтра отсюда переведут, посещать будет проще.
Филипп поднялся со стула:
– Хорошо, Филипп Андреевич, зайду обязательно. Выздоравливайте.
Сказав это, он развернулся, и вышел, а перебинтованный мастер сцены Крещёвского драмтеатра, сморщившись от боли, как мог подтянулся на кровати повыше, сел, и взял в руки блокнот с ручкой.
Не снимая халата и маски, с саквояжем в руке, Филипп вышел из больничного корпуса, а на вопрос охраны: «Как ваш больной?» – вежливо поблагодарил, пожелав удачи на посту. Выйдя на улицу, сразу свернул за угол здания. Оглядевшись по сторонам, снял с себя халат с колпаком, и аккуратно свернув, сложил всю «маскировку» в саквояж – вдруг ещё сгодится? После сразу отправился домой – нужно было срочно собрать информацию по последним событиям.
Двухкомнатная квартира, в которой проживал копарь, досталась ему от его двоюродной тётки, которая, прожив жизнь в одиночестве, завещала свою единственную собственность родной сестре – матери Филиппа. А когда он проходил срочную, тётушка умерла. Так что, демобилизовавшись, молодой человек вступил во взрослую жизнь, обладая бесценным начальным капиталом для самостоятельной жизни – отдельным жильём.
Вернувшись от Сёчина, Филипп быстро поужинал, заварил чаю покрепче, включил ноут, и погрузился в дебри интернет-сети, предлагавшей море, нет – океан, а ещё точнее – бездну информации тому, кто её запрашивал. Поиск на сегодня включал в себя единственный вопрос – предполагаемая территория мифического Загорья. Главным ориентиром служила река Холмушка. Небольшая речка не имела притоков, поэтому, очевидно, и не получила широкого русла, но её протяжённость заставляла задуматься ещё раз – куда пропадали миллионы кубометров воды с речки длиной более четырёхсот километров? На всех картах, которые удалось собрать Филиппу, и которые он разглядывал, кликая мышкой по вкладкам, в точке вероятного устья красовались лишь условные обозначения вечнозелёной тайги – ровный светло-зелёный тон.
Разглядывая карты, он машинально взял со стола лежавшие там бумаги, и глянул на верхний документ. Это оказался переписанный им на современный русский, текст одного из документов от «агента». На глаза попалась строчка: «…Нужно сойти с дороги и повернуться к ней спиной. Идти строго вперёд, не отклоняться…». Филипп перевёл взгляд на монитор, уменьшил изображение, и увидел нитку шоссе, проходящую южнее от предполагаемого места поиска.
В голову пришла мысль: «Шоссе строили поверх старинного тракта. Тот, кто писал этот текст, явно также ориентировался на эту дорогу. Там ведь ничего не изменилось, только покрытие стало асфальтовое. Если следовать тексту, то нужно выбрать точку, от которой затем начать движение на северо-запад строго перпендикулярно по направлению к трассе. Написано же: «Идти строго вперёд». Явно, это и имеется в виду. Надо пойти по компасу прямо, и высматривать поляну синей травы. Не понятно только, что за проводник может помочь? Кто это? А как обнаружится этот Греналин, придётся нарвать её горсть, и съесть. Какое-то сумасшествие. Но, может, от травы появится иное зрение, и будут видны указки, метки? Так? Вот что, Филипп, если хочешь узнать наверняка, собирай рюкзак, и отправляйся в поход! И, как там сказано – «идти нужно одному»! Завтра поговорю с Сёчиным,
Взяв из стопки чистый лист, копарь принялся составлять список необходимого для предстоящего похода, а всё остальное теперь уже не имело никакого значения – решение принято!
В это же самое время, на окраине города, в тишине больничной палаты, Филипп Андреевич Сёчин, морщась от приливающей иногда боли в боку, торопливо записывал авторучкой в свой авторский блокнот:
«…Мальчик вновь поднял руку, и уже не дожидаясь позволения, задал вопрос:
– А для чего нужен этот сок?
– Об этом я тебе после расскажу. Пока запоминай, что сегодня буду объяснять. Тебе нужно освоить много навыков. Нужно сделать так, чтобы я не таскался сюда каждый год с мешком семян этой травы. Ты сам тут этим займёшься.
– Чем этим?
– Ты, парень, будешь вместо меня заниматься посевкой травы, и не спорь! А я за это буду тебя грамоте учить! Понятно?
– Да, Учитель. Я и не спорю. У меня есть ещё вопрос.
– Говори.
– А как звать эту траву?
Аристарх посмотрел на плотный синеватый покров:
– Зовут её – Греналин. Можно – Синюшка. Тоже подойдёт. И не забывай осторожней обращаться с семенами – очень издалека эта травка. А теперь жди здесь, я сейчас вернусь.
Пока Аристарх поднимался по склону, отправившись назад в дом, мальчик присел на корточки возле грядки с Синюшкой, и погладил поверхность раскрытой ладошкой. Когда он прикоснулся к пятиконечным навершиям ростков, ему показалось, что травинки реагируют на его присутствие, и тянутся за движениями ладони, но в следующий момент кончики стеблей неожиданно свернулись калачиками и опустились вниз, вновь образовав сплошную ровную поверхность. Позади послышались шаги приближавшегося учителя. Мальчик обернулся – Аристарх нёс в руке лопату, на плече висел моток верёвки.
– Пойдём, – сказал он мальчику, и зашагал в сторону реки.
Пройдя по узенькой тропке, они зашли в густую рощу молодого ивняка. Шли недолго, а остановились перед свежевыкопанной ямой. С краю, в глубину выгреба было опущено бревно. Аристарх, действуя молча, обвязал его верёвкой, кивком головы указал ученику на другой конец, и они вдвоём вытащили бревно. Оттянув лесину на десяток шагов в сторону, вернулись назад. Заглянув вниз раскопа, мальчик увидел, что земля в глубине шевелится. Испуганно повернулся:
– Что там, Учитель? Почему земля шевелится?
– Не обращай внимания, видать кроты роют свои ходы.
– А для чего бревно?
– Я по нему спускался вниз, когда выравнивал.
Ученик замолчал. Опять подошёл к яме, и снова спросил:
– А зачем дно такое?
Аристарх достал из складок одежды маленькую бутылочку с семенами:
– Для каждой былинки свои условия. Этой травке как раз надо большую глубину. Теперь слушай внимательно – сейчас нужно присадить семена, и быстрее засыпать яму, чтобы эти слепые землеройки там сдохли – тогда семена точно примутся. И ты не должен их жалеть. Самое главное – трава. А через год узнаем, всё ли получилось. Держи семечки. Теперь смотри, как их выкладывать.
Учитель спрыгнул вниз, присел на корточки. Приложил к земле левую ладонь с отведённым в сторону большим пальцем. Указательным правой продавил ямку в образованном углу. Повернулся к мальчику:
– Подай.
Тот протянул ему бутылочку. Аристарх аккуратно скатил в углубление один блестящий чёрный шарик. Переместил на земле ладонь вправо, закрыв лунку, продавил новую. Вскоре всё дно ямы оказалось занятым посадкой. После последнего семечка он быстро вскарабкался наверх, и взял лопату. Кивнув вбок головой, скомандовал: