Ребенок Черного Лорда
Шрифт:
— Прислужник!
— Да, Господин.
— Слава углям! Я думал, ты уснул.
— Извините. Просто думал, кто будет следующей.
— Чего тут думать? Савина будет.
— Это та, что любит несуществующее больше, чем настоящее.
— Именно.
— Что сегодня произойдет? — равнодушно поинтересовался Рик. Он рассматривал в зеркале свое тело, к которому стал постепенно привыкать.
— Ничего не произойдет. Ты прикоснешься к ребенку, — терпеливо объяснил Владыка.
— Как он уйдет?
— Никак. Я не хочу, чтобы он уходил.
— Но…
— Я все знаю. Понимаешь,
— Хозяин! Вы же не сможете управлять им!
— Да. Зато я смогу по-настоящему прочувствовать эту женщину.
— А как же миссия?
— Мы продолжим, но только позже. Я смогу освободиться, когда ребенок уйдет. Потом. Со временем.
— Это же лет семьдесят, — присвистнул Рик.
— Ерунда.
— А что делать мне?
— Можешь вернуться.
— Не знаю, — протянул Рик. — Мне кажется, у меня хорошо выходит… Понимаете?
— Нравится помогать людям?
— Да. Они такие интересные. Противоречивые. Непредсказуемые. Кроме того, здесь у меня неплохое положение.
— Согласен. Тебе доверяют. Что ж, оставайся пока, — смилостивился Владыка. — Помни, что мы не сможем общаться, пока я буду в младенце.
— Тогда до ухода Проводника, Владыка!
— До ухода, Прислужник.
Даяна радовалась тому, что боль прошла. Конечно, ее смущали позывы сходить в туалет, но Даяна терпела. «Это же будет не совсем гигиенично», — думала Савина. Она сдерживала себя и продолжала болтать с девчонками.
— Нет. Я все делаю правильно, — уверяла себя Алевтина Эдуардовна. — Это не нормально, но я же помогаю людям.
— Алевтина Эдуардовна, там Лилиана рожает! — прокричала Оля. — Раскрытие полное.
— А как же Савина?
— Молчит пока, — ответила Оля, пожав плечами.
— Ладно. Рожающую на стол! Я уже бегу.
Довольная Алевтина Эдуардовна сняла перчатки и перевела дух.
— Юрий, сходи к Даяне, проверь, как она.
— Хорошо.
Тем временем Даяна уже ничего не чувствовала. Схватки закончились, в туалет тоже не хотелось. Когда Алевтина Эдуардовна зашла в кабинет, Даяна спокойно лежала в постели.
— Как твои дела, деточка?
— Нормально, — ответила засыпающая женщина.
— Юрий говорит, что ты рожать передумала.
— Типа того, — усмехнулась Даяна.
— Это временно. Сейчас потуги начнутся. Все пойдет, как надо.
— А какие будут ощущения?
— Ну, словно в туалет хочешь.
Алевтина Эдуардовна засуетилась, когда узнала, что потуги уже были. Родовая деятельность давно прекратилась. «Как же так? Потерянный ребенок мне сейчас совсем не нужен. Это не по плану», — прокручивала в голове Алевтина Эдуардовна. Даяну уже переложили на стол, вколов ударную дозу окситоцина. Но ничего не происходило. Она лишь рычала вместо того, чтобы выталкивать младенца. Алевтина показала глазами Юре и Оле, чтобы они подошли к ногам Даяны.
— Сейчас я помогу тебе немножко, — сказала пышная врачиха. Она навалилась на живот Даяны. Несколько ощутимых нажатий, обжигающая боль внизу и ощущение того, что из тебя что-то выскальзывает. Алевтина метнулась к младенцу. Через три секунды малыш закричал. Красивый малыш. Мальчик. Он был немного синим, но в остальном совсем не отличался от нормальных деток. Только над
— Так, 04:53, — сказала Алевтина.
Владыка чувствовал, как его вытирали. Надели на руку лоскуток, прикрепили бирку с помощью завязок. Голенького малыша положили на грудь Даяне, и Владыка ощутил, как радуется младенец, услышав стук сердечка своей матери. Ему хотелось улечься удобней, но беспомощное тельце не поддавалось приказам.
Стандартная выписка. Такси. Папа с цветами и мама с нравоучениями. «Зачем так тепло закутала? Где лента, которую я купила? Ты чего дома не убралась, я за тобой целый день перемывала?»
Родители были посланы домой уже на следующий день. Теперь Даяна взрослая — она не будет слушать бесконечные придирки. Женщина не хотела, чтобы ей мешали плакать, пить пакетированное вино и ненавидеть своего ребенка. Она ненавидела его за дряблый живот, весь исполосованный фиолетовыми растяжками, за разгрызенные соски, за крики по ночам. Когда он плакал, Даяна видела искривленное от гнева лицо матери, которое кричало: «Не спи, не спи. Вставай лентяйка». Женщина словно исчерпала благоразумие. Она так старалась быть нормальной, как все, но Даяна другая. Она не будет сюсюкать с этим исчадием Ада.
Владыка был подавлен. Он понял, как нестерпимо, когда не можешь себя обслужить, как обидно, когда неспособен сказать о том, что болит. Единственное, что тебе доступно — плакать, справлять естественные нужды и чувствовать ненависть матери. Даяна не была жертвой, требующей понимания. Она была настоящим палачом, который прячется за маской обиженной девочки.
— Чего тебе нужно, гад! — кричала Даяна. — Ты меня отвлекаешь от гостей! Видите, девочки, какие они — эти дети.
— Ужас, — сказала Илона. — Какая же ты бедная. Сначала матушка тиранила, парень оказался засранцем, так теперь еще с неадекватным сыном возишься.
— Где твой оптимизм, Илоночка? — просипела Таня.
— Да ну, Таня, — встала на защиту Илоны Даяна. — Какой оптимизм? Им здесь и не пахнет. В такой ситуации оптимистом быть невозможно.
— Тут вообще ничем хорошим не пахнет, — проговорила Илона.
— Да, здесь воняет! — вышла из себя Даяна. Чем здесь так воняет?! Я у тебя спрашиваю! — закричала Даяна на малыша.
Сильного запаха не было, несмотря на то, что младенец изрядно испачкал пеленки. Но накрученную подружками Даяну уже было не остановить. Она сняла подгузник и стала им учить Никиту. Содержимое подгузника попадало на тело, на подушку, разлеталось на стены.
Владыка зарекся возрождаться в семьях одиноких женщин. Он понимал, что пощады ему ждать неоткуда. Частично он радовался этому, ведь так есть шанс, что ребенок вырастет с комплексами. Детские комплексы — разные зависимости в подростковом периоде, которые позволяют уйти от реальности. Чем больше зависимостей, тем быстрее он сможет покинуть эту несчастную душу.
На секунду сердце Владыки чуть не остановилось. Ему показалось, что маленький человек достиг наивысшей точки боли. Ненависть Даяны буквально пригвоздила тело к кроватке, не давая возможности заплакать. Поняв, что ребенок не реагирует на ее действия, Даяна пришла в еще большую ярость. Она бесцеремонно схватила малыша на руки и пошла к балкону.