Ребенок для плохого парня
Шрифт:
И я надеялась, что это не разрушит нас обоих.
Глава 19
Джек
«Резервный защитник Рэйветс, Мэтт Харрингтон, делает игру захватывающей»
Телевизор отбрасывал слабый свет в кабинете. Это было третье шоу, восхваляющее заменившего меня защитника. Больше ничего не было, даже проклятой игры в бейсбол. Все, что у меня было, это Эйнсли Рупорт,
«Он, действительно, активизировался и взял под свой контроль опустошенную команду. После этой первой предсезонной игры я сомневаюсь, что Айронфилдсы будут беспокоиться о своих проблемах с защитником». Мерзкая ухмылка Эйнсли заполнила экран. «И если бы я был главным тренером Томпсоном, я бы рассматривал реальную замену защитника. С проблемным имиджем Джека Карсона и столкновениями с законом, стоит ли ставить под угрозу всю команду ради одного игрока?» Он подмигнул в камеру. «Эта травма колена, возможно, приняла решение за Рэйветс»
Я бросил пульт дистанционного управления. Он ударился об плоский экран и расколол стекло. Полетели искры, и телевизор рухнул на пол. Я стоял, ослепленный яростью, и нацелился ударить диван.
— Джек!
Лия остановила меня, прежде чем я ударил больной ногой диван. От моего глупого прыжка боль отдалась в ногу. Я чертыхался, пока агония бушевала во мне. Лия поспешила на помощь.
Как будто мне нужна ее жалость. Я махнул рукой. Она обследовала кабинет, телевизор, меня.
И я знал, что она скажет.
— Неужели ты такой идиот?
Похоже на правду.
Она попыталась поднять телевизор, но остановилась, нагнувшись. Ее животик еще не был достаточно большим, чтобы помешать ей, но ее рука погладила живот. Она вздохнула.
— Возможно, мне придется попросить тебя помочь с уборкой.
— Кисс, я все сделаю. Сядь. Ты, блядь, беременна.
— Я в порядке.
— Ты выглядишь усталой.
— А ты выглядишь так, будто только что бросил пульт в телевизор.
Я фыркнул.
— Я куплю новый, если меня не выгонят из команды.
— Джек, не говори так.
— Почему нет? Это правда. Лига рассчитывает на это.
Я не должен был ходить, но сидение в одной и той же проклятой комнате ночь за ночью сводило меня с ума. Колено не заживет без движения, и я не смогу жить, пока не вернусь на поле. Мои ноги требовали бежать. Моя рука — бросать. Я больше не мог смотреть записи прошлого сезона. Я хотел читать реальную защиту.
Я мог справиться с тремя стремительными полузащитниками, но эта неопределенность была хуже, чем атака. Я понятия не имел, что случится с моей карьерой или как я могу это исправить.
Или можно ли это еще исправить.
Возможно, я все испортил.
Возможно, я уже все проебал.
— Это
— Да, но меня там не было. Я был в стороне от этого. В чертовых трениках.
— Джек…
— Он был пятым. Пятым! Я был первым в общем зачете. Я побил рекорды. Я провел команду от одного из худших рекордов в Лиге до плей-офф в первый год. Мы второй год держим первенство. Это должен был быть мой сезон.
— Это все еще так.
— Ерунда. Это не так. Лига ищет причину, чтобы выгнать меня. Тренер Томпсон смотрит мне в лицо каждый чертов день и ждет, когда он сможет сделать звонок. И, Господи… — я указал на разбитый телевизор, — СМИ истекают слюной, ожидая момент, когда я совершу одну маленькую, чертову ошибку.
Лия сложила руки на коленях.
— Ты знаешь, что совершил много ошибок в прошлом.
— Я изменился!
— Нужно время, чтобы восстановить репутацию. Ты не можешь щелкнуть выключателем, решить, что ты изменился и ожидать, что все это примут, — она ухмыльнулась. — Если бы это было так, я бы осталась без работы.
— Но ты знаешь, что я изменился, — я уставился на нее, наблюдая, как ее идеальные губы приоткрываются. — Не так ли?
Эти большие шоколадные глаза слишком быстро отвернулись.
Этого-блядь-не может быть!
Мое сердце колотилось так сильно, что кровь чуть не капала из ушей.
— Ты не веришь, что я изменился.
Лия протянула руку.
— Я этого не говорила.
— Ты ничего не говорила.
— Мы только что… — она прочистила горло. — Я знаю настоящего тебя всего несколько месяцев.
— Да. С тех пор как ты носишь моего ребенка.
Лия замерла.
— Это несправедливо.
— Я был достаточно хорош, чтобы сделать тебе ребенка.
— Я никогда не говорила, что ты плохой человек.
— Ты никогда не говорила этого вслух, — я ходил, несмотря на боль в колене. — Команда не верит в меня. Лига считает меня куском дерьма. Что насчет тебя?
Она замолчала, ее рука коснулась живота и ребенка. Моего ребенка. Я не дал ей время на обдумывание. Это был несложный вопрос.
Мой голос ожесточился.
— Скажи мне, что ты думаешь обо мне.
— Зачем?
— Потому что мне нужно это услышать.
— Почему?
— Потому что по какой-то проклятой причине твое мнение имеет значение больше, чем чье-либо другое.
Молчание Лии ответило за нее. Она полезла в сумочку и достала фотографию — глянцевое изображение чего-то черно-белого, слишком нечеткого, чтобы разобрать.
— У меня сегодня был прием у врача, Джек, — сглотнула она. — Помнишь?
Нет. Я не помню. Я должен был помнить. Верно? Может быть?