Ребенок, который был вещью. Изувеченное детство
Шрифт:
— Через день, да, я помню. Вот уж не думала, что когда-нибудь буду ухаживать за старой черепашкой.
— И совсем она не старая, наоборот, совсем маленькая еще! — Я нежно погладил черепашку по панцирю. — Мне кажется, вы ей нравитесь!
Лилиан эта новость не слишком обрадовала. Хотя, возможно, миссис Катанзе просто не понравилось, что я сунул черепашку ей прямо под нос.
— Дэвид, — нежно сказала она, осторожно отодвигаясь от рептилии и гладя меня по голове, — вот смотрю я на вас с черепашкой… Если бы только люди в суде это видели.
Я осторожно вернул питомца в коробку из-под конфет. Затем взял Лилиан за руку.
— Я знаю, что плохо вел себя и заслуживаю наказания, но обещаю —
В тот вечера, стоя возле окна в камере, я почувствовал, как мою душу переполняет незнакомое прежде теплое чувство. «Я сделаю это! — поклялся я. — Я докажу миссис Катанзе, мистеру Хатченсону и маме, что я хороший мальчик!» Я знал, что до судебного заседания осталось всего несколько недель. И это значит, что мне нужно хорошенько потрудиться. Я уснул сразу, в кои-то веки не ворочаясь от страха и беспокойства.
В течение следующих дней я набрал вдвое больше очков за хорошее поведение, чем когда-либо прежде. Я-то думал, что и раньше вел себя неплохо, но, когда Карл Мигель, старший инспектор крыла «С», похвалил меня перед всеми за отличную неделю, я решил доказать, что могу и лучше. Так, к концу следующей недели я достиг лучшего результата, который когда-либо показывали в этом крыле, то есть золотого. Мистер Хатченсон сказал, что обычно даже самым послушным детям на это требуется почти целый месяц. Я скромно улыбнулся, мысленно похвалив себя за то, что так быстро справился. Во время этого разговора мистер Хатченсон также сообщил, что судебное слушание по моему делу перенесли на несколько дней.
— И когда же оно будет? — спросил я.
— Уже послезавтра, — сказал он. — Все в порядке?
— Да, сэр, — ответил я, надеясь, что мой голос прозвучал уверенно, хотя на самом деле я дрожал от страха.
— Дэвид, не хочу тебя пугать и рассказывать, что может случиться в суде. Понимаешь, сложно предположить, чем все кончится. Так что мой тебе совет: не волнуйся, держи себя в руках и — если, конечно, ты веришь в Бога — молись.
Оставшись в одиночестве в камере, я почувствовал, что никак не могу сосредоточиться. Поэтому я закрыл глаза и начал читать молитву, гоня прочь страх и тревожные предчувствия.
Прошло два бесконечных дня, и вот я уже сижу в суде. Спина прямая, голова высоко поднята; я стараюсь вспомнить все, чему меня учили миссис Катанзе и мистер Хатченсон. Позади меня сидит Лилиан, я быстро оборачиваюсь и улыбаюсь ей. Справа, на одной из передних скамеек, я замечаю маму. Тру глаза, убеждаюсь, что они меня не обманули. Мама действительно сидит там, а на коленях у нее уютно устроился Кевин.
И вся моя уверенность неожиданно испаряется.
— Она здесь! — испуганно шепчу я Гордону.
— Я знаю. Соберись, — спокойно отвечает он.
Несколько минут спустя объявили номер моего дела.
Вжавшись в сиденье, я искоса посмотрел на маму, но она не спускала глаз с судьи. Тем временем мой адвокат (я до этого видел его всего раз в жизни, да и то за несколько минут до начала слушания, в приемной) встал и начал сыпать цифрами, датами и официальными терминами, о значении которых я мог только догадываться. Я даже засомневался, о моем ли деле идет речь.
Наконец мой адвокат сел, и судья передал слово другому человеку в темном костюме. Он сидел справа от меня. Когда подошла его очередь, этот мужчина неторопливо встал и с достоинством откашлялся.
— Что бы он ни сказал, держи себя в руках. Не улыбайся, не двигайся, вообще не показывай никаких эмоций, — напомнил Гордон, похлопав меня по колену.
— Ваша честь, десятого января этого года несовершеннолетний Дэвид Пельцер умышленно устроил пожар в одном из классов начальной школы Монте Кристо.
Я почувствовал,
— Ваша честь, хочу отметить, что этому несовершеннолетнему и раньше случалось вести себя крайне агрессивно. У вас имеется краткий отчет психиатра, который занимался с Дэвидом Пельцером, а также показания его учителей и других сотрудников начальной школы Монте Кристо. Помимо этого социальный работник, занимавшийся делом несовершеннолетнего, подтвердил, что «хотя наивность Дэвида очаровывает, временами за ним нужен особый надзор. Находясь в доме своих опекунов, Дэвид демонстрировал достаточно агрессивное поведение по отношению к остальным воспитанникам; были отмечены неоднократные ссоры с другими детьми и тяга к разрушению».
Я поймал себя на том, что медленно сползаю под стол. Человек, когда-то подаривший мне свободу, теперь обрекает меня на заточение в сумасшедшем доме. Адвокат тем временем поблагодарил судью и, кивнув моей матери, вернулся на свое место.
— Вы это видели? — спросил я Гордона, слегка толкая его локтем в бок.
— Шшш… — приструнил меня он, — ты все испортишь!
— Возражения? — скучающим голосом спросил судья у моего адвоката.
— Ваша Честь, — с готовностью подскочил он, — показания мисс Голд вырваны из контекста. Я настаиваю на том, чтобы Ваша Честь полностью ознакомились с ее свидетельством. Что касается обвинения в поджоге, то дело основывается исключительно на косвенных уликах. Хотя Дэвида с самого начала сделали главным подозреваемым, у меня имеются свидетели, которые настаивают на том факте, что Дэвид остановил пожар, устроенный другим несовершеннолетним. Его поведение во время нахождения в тюрьме для несовершеннолетних было — цитирую — «исключительно хорошим». И наконец, хочу заметить, что опекуны Дэвида, мистер и миссис Катанзе, с нетерпением ожидают его возвращения. Спасибо, Ваша Честь, у меня все.
Судья записал что-то на бумажке, после чего кивнул второму адвокату, который только этого и ждал.
— Ваша Честь, никаких доказательств непричастности несовершеннолетнего к поджогу представлено не было. При этом есть свидетельства того, что он неоднократно демонстрировал серьезные отклонения в поведении. Также у меня на руках имеются письменные показания биологической матери несовершеннолетнего, миссис Пельцер, из которых следует, что мальчик несколько раз устраивал пожар в подвале своего прошлого места жительства. Миссис Пельцер с прискорбием признается, что не могла контролировать несовершеннолетнего Дэвида при помощи обычных дисциплинарных мер; она также заявляет, что этот ребенок склонен манипулировать окружающими и демонстрирует агрессию по отношению к ним. Я также рекомендую вам ознакомиться с отчетом, составленным после его перевода к опекунам в марте прошлого года. Ваша Честь, боюсь, это очевидно: с несовершеннолетним Дэвидом Пельцером не могли справиться ни родители, ни опекуны. Административный совет округа считает, что ребенок может стать тяжелой ношей для общества. Рекомендуется немедленно провести психиатрическую экспертизу с возможным последующим перемещением в учреждение, где ему обеспечат надлежащий уход.
— О чем он говорит? — У меня голова пошла кругом от тех слов, которые произносил адвокат.
Прежде чем Гордон успел ответить или хотя бы цыкнуть на меня, судья потер виски и обратился к мистеру Хатченсону:
— Полицейский надзиратель?
Гордон застегнул пиджак на все пуговицы и встал.
— Служба надзора за несовершеннолетними правонарушителями рекомендует продолжить наблюдение и воспользоваться услугами другого психиатра. Мой собственный опыт общения с Дэвидом показывает, что он не представляет никакой угрозы ни для себя, ни для окружающих. Рекомендую вернуть его опекунам.