Ребёнок от босса. Научи меня любить
Шрифт:
— Их два, — показываю боссу два пальца, будто он глухой и не слышит мой истерический крик, который, кажется, на всю клинику разносится. — Два ребёнка, понимаете?! — шмыгаю носом.
Он молчит. Затем медленно выдыхает. Уголки его губ дёргаются, что окончательно вгоняет меня в ступор.
— Два ребёнка это хорошо, — отвечает наконец мужчина, кивнув головой будто в подтверждение собственных слов.
Глава 49
Глава 49
Инна
Хорошо?
До того, как я успеваю что-нибудь ответить, Воронцов снова поворачивается и идёт в сторону лестницы. Я ускоряю шаг, чтобы догнать мужчину.
— Что значит хорошо, Глеб Викторович?! Вы что... вы рады?!
— А ты нет, Инна?
Я? Сложно сказать. Скорее я в панике. В шоке. Я растеряна. И не понимаю, как он может сохранять такое глобальное спокойствие, будто сегодня случилась самая обыденная вещь на земле. Мой мир за последние несколько дней перевернулся с ног на голову несколько раз, а у него словно ничего и не произошло.
Тупо пялюсь в затылок мужчины, не зная, что ему сказать, чтобы он меня услышал и понял. В мыслях вдруг проскальзывает неприятная догадка, которую никак не удаётся отмести в сторону. Я сглатываю вязку слюну, собравшуюся во рту, и снова обращаюсь к Воронцову.
— Вы... что, решили забрать детей?
Он резко останавливается и поворачивается ко мне так, что я впечатываюсь с размаху в его грудь.
— Чего?
— Забрать детей... Поэтому вы рады? Их двое, и вы считаете что я не справлюсь, — мой голос дрожит, когда я об этом спрашиваю, и тошнить начинает сильнее, потому что сама мысль о том, чтобы отдать ему детей кажется мне отвратительной.
Да, я не была готова к двойне, и сейчас не готова, и не уверена, что буду готова, но я просто не смогу от них отказаться. Я же этого себе никогда не прощу.
И ему я не позволю забрать моих малышей... Всё что угодно сделаю, чтобы этого не случилось!
От мгновенно нахлынувшего страха меня начинает дико трясти.
— Вы хотите их забрать. Я угадала? Как удобно! Ведь в суде будет так легко доказать мою якобы несостоятельность. Но знаете что, Глеб Викторович? Я вам не позволю! — судорожно качаю головой, обхватив себя руками, потому что мне резко становится холодно, хотя в помещении довольно тепло. — Это... это мои дети! И они будут мои! Я не инкубатор. И мои дети это не игрушки! Так что я не допущу подобного. Это вообще какой-то бред...
— Да, — тяжело вздыхает Воронцов, на мгновение прикрыв веки и сжав пальцами переносицу. — С последним предложением я согласен. Это полный бред то, что ты сейчас несёшь. Впрочем, я уже даже привыкать начал. А теперь слушай внимательно, — он чуть наклоняется вперёд, отчего на моих губах остаётся след его дыхания. — Я не собираюсь забирать детей. Ясно?
Сглотнув, я киваю.
— Не собираюсь лишать их матери. Обоих. Это тоже ясно?
— Я...ясно.
— Хорошо. И я рад, что их двое. Да хоть трое. Потому что я хочу детей. Вот так всё просто. Разобрались?
Прикусив
— Вот и отлично. И перестань придумывать себе всякую чушь. Не хватало ещё, чтобы ты в обмороки падала из-за того, что сама в своей голове сочинила.
— Я просто.. — хочу сказать, что испугалась, но вовремя прикусываю язык.
Не стоит делиться с ним своими страхами, потому что я понятия не имею, как он может это использовать. Наверняка, это станет очередным аргументом против меня.
Если я скажу, что не была готова и сейчас тоже не готова стать мамой двух малышей, Воронцов, вполне вероятно, снова начнёт давить на то, что у меня неподходящее для воспитания детей жильё, и вообще всё не то и не так.
Конечно, я испытываю облегчение в связи с тем, что он не собирается забирать малышей, но ведь я не могу быть до конца уверена в его честности, и в том, что он не передумает.
Никогда не стоит забывать — я ему чужой человек. Вряд ли его беспокоило бы моё здоровье и условия жизни, если бы не дети.
— Что "просто", Инна? Говори.
— Нет... Ничего...
— Ничего? Надеюсь, ты не успела себе ещё что-нибудь придумать? Твой панический мыслительный процесс у тебя в глазах отражается.
— Я в порядке. Всё нормально, Глеб Викторович. Главное, знайте, что я в любом случае буду бороться.
Мужчина выгибает бровь и качает головой.
— Всё-таки придумала... Ну, ладно. Разберёмся потом. Мы на иглотерапию уже опаздываем. Пошли.
Сеанс иглотерапии длится примерно сорок минут. Расслабиться мне так и не удаётся. Я постоянно думаю о том, что буду делать дальше. Куча мыслей пчелиным роем кружатся в голове, и это буквально сводит с ума.
К концу сеанса я становлюсь похожа на один сплошной оголённый нерв, за что получаю замечание от терапевта.
— Ваше состояние так не стабилизируется. Вы без конца дёргаетесь.
— Простите... У меня тяжёлый период в жизни.
— Постарайтесь не принимать трудности близко к сердцу. Сейчас самое главное это ваше здоровье и здоровье ребёнка.
— Детей, — машинально поправляю врача и тут же краснею. — У меня будет... двойня.
— Это же прекрасно, — улыбается врач — приятная женщина средних лет.
— Да... Наверное.
Плохо, что я даже порадоваться нормально не могу, потому что паника полностью перекрывает клапан для всех остальных чувств.
Спустя примерно двадцать минут мы усаживаемся в машину босса и отъезжаем от клиники.
Он, оказывается, успел записать меня на очередной приём к Тамаре Васильевне на конец недели. Её необходимо уведомить о том, что беременность у меня не совсем обычная.
— Сейчас заедем в магазин. Посидишь в машине, а я пока куплю продукты. Потом отвезу тебя домой и дальше на работу. Вечером поговорим, если удастся освободиться пораньше, — заявляет Воронцов, выруливая на дорогу.
— О чём поговорим?