Ребенок от подонка

Гауф Юлия

— Дарина, – решительно сказала я, открыв дверь, — прости, но ребенка ты сейчас не получишь.

— Что-о-о? – возмутилась она. — Ты ох…

— Я увидела достаточно, – перебила я. — И услышала тоже. Про наркотики, например. Мы можем поступить следующим образом: я вызываю полицию, настаиваю на том, чтобы тебя на алкоголь и вещества проверили, рассказываю, как ты мне своего ребенка всучила, хотя мы не знакомы, и у тебя Лёву отнимут. Вероятно, навсегда.

Я говорила это, и чувствовала себя лютой сволочью.

— Ты

офигела? Что ты лезешь? Мой ребенок! – взвизгнула Дарина, и попыталась силой ворваться в квартиру, но Камиль подошел ко мне, и встал рядом, мешая ей. — Это я сейчас полицию вызову, и психушку, ясно?

— Есть второй вариант. Мы даем тебе свои контакты и адрес, забираем ребенка к себе. На время, – через силу добавила я. — Ты записываешься на амбулаторное лечение, бросаешь свои привычки, и как только анализы будут чистые – Лёву мы тебе вернем.

— Психичка гребаная! – заорала Дарина. — Ты кто такая вообще?

Сама задаюсь этим вопросом. Не люблю, когда посторонние грубо вмешиваются в мою жизнь, и сама старалась этого не делать. Но не в этом случае. Наверное, на месте Дарины я бы также бесилась, отбери у меня непонятно кто, даже не государство, ребенка. Но я бы вызвала полицию, я бы кричала громче, чтобы соседи вышли, и помогли. А эта лишь истерит, что ее права нарушены.

— Выбирай, Дарина. Я просто не могу ребенка в руки наркоманки отдать.

— Да с чего ты взяла, что я наркоша? – прошипела она.

— Так давай вызовем полицию, – хмыкнул Камиль. — Сдашь анализы, они будут чистыми, и мы извинимся. Может, нам даже по пятнадцать суток с Соней дадут за хулиганство, или даже больше, за удержание ребенка.

— Или, – я увидела, как сдулась девушка. Значит, не в бровь, а в глаз эти подозрения, — мы даем свои контакты, пару раз в день скидываем видео с Лёвой, или по связи показываем, что он жив-здоров. А ты предпринимаешь хоть какие-то шаги к лечению, и малыша мы тебе сразу возвращаем. И не привлекаем опеку к этому, чтобы права не отняли.

Я говорила мягко, мне важно было, чтобы она отдала мне Лёву. Но в душе я понимала, что только дура на такое согласится. Если бы я попала в такую ситуацию, если бы я была наркоманкой, то я бы позвонила знакомым, и попросила их забрать ребенка. Или согласилась бы на опеку. Но незнакомцам, которые могут быть извращенцами и маньяками, я бы никогда не вручила своего малыша.

— Ладно, блин, сестра и брат милосердия, – закатила Дарина глаза. — Охота вам ерундой страдать? Да пожалуйста! Если со Львом что-то сделаете – сядете. Адрес скиньте смской на этот номер, и свои номера мобилок. И пару тысяч подкиньте!

Камиль достал из куртки портмоне, и несмотря на мои протесты, вручил Дарине пару пятитысячных купюр.

— А вдруг она наркотики купит? – прошипела я.

— Думаю, она их в любом случае купит. На скулы ее посмотри, – Кам говорил, не скрываясь, даже не думая понижать голос. — Сведенные

скулы, а зрачки какие… пусть делает, что хочет. Не у нас деньги возьмет, так у кого-нибудь другого.

— Я на еду вообще-то! И на ремонт коляски! – возмутилась Дарина.

— Давай, на камеру скажи, что доверяешь нам ребенка на поруки, так как оказалась в тяжелой жизненной ситуации, и что малышу с тобой опасно, – жестко сказал Кам, передал мне заснувшего Лёву, и достал мобильный телефон. — Мне сюрпризы не нужны, пусть будет запись.

Дарина не стала спорить, бодро отрапортовала нужные слова. А я почувствовала себя как в дурном сне. Что это за мать такая?

И как мне потом вернуть ей этого малыша, даже если она бросит свои вредные привычки? Суть ее ведь не изменится!

— Я пошла. Наберу вас. Мой козел в суд подает на отцовство, сами слышали. И это, не обижайте мне сына, а то я вас обоих посажу! – Дарина погрозила нам пальцем, а затем развернулась, и сбежала по ступенькам.

… А сломанную коляску она и не подумала забрать. Значит, соврала насчет ремонта.

ГЛАВА 8

— Ой, а кто это у нас такой сладенький? – едва мы с Камилем вошли в квартиру, к нам подошла няня. — Кто у нас такой хороший… а кто это? – уже нормальным голосом добавила она.

— Сын подруги, – сказала я.

— Вы можете идти, деньги я вам уже перевел, – вклинился Камиль.

— Хорошо. Маркуша покапризничал, но успокоился. Я его уложила, – пожилая женщина обулась, открыла дверь, и попрощалась:

— До завтра.

— Спасибо вам, – улыбнулась я ей.

И мы с Камом остались наедине. Вернее, я, он и два маленьких ребенка. Как Камиль на это согласился? Как поддержал? Будь на моем месте… ну, подруга, например, то я бы настаивала звать опеку, полицию, но не забирать чужого ребенка домой.

Мы, по сути-то, украли Лёву!

Но совесть меня не грызет.

— Я руки помыл. Дай мне его, и иди в ванную, – Кам протянул руки, и я, пересилив себя, отдала ему малыша.

У меня такое только с Мариком было, и то потом подуспокоилась. А сначала физически тяжело было отдавать его в чужие руки, даже просто подержать. Как часть себя отрывала. И вечный страх, что уронят, что не так будут держать, что вывихнут хрупкие косточки.

— Сонь, напиши этой, как там ее, насчет питания, – попросил Камиль.

Он уже снял с Лёвы комбинезон, достал из кроватки проснувшегося Марка, которого, как няня думала, она усыпила, положил их на диван, и бессовестно тыкал пальцев каждому в живот. А мальчишки улыбались, радуясь этой нехитрой игре.

«Моя подруга кашами и молоком его кормила, – прочитала я ответ Дарины. — Грудью вроде два раза в день. Машка кормила и моего и своего, у меня молоко пропало. А так всякие пюре ест, соки. Ну сообрази что-нибудь, аллергии вроде нет»