Ребенок от подонка
Шрифт:
Я покачала головой. Камиль всегда таким был – темный образ мыслей, спорная натура. То верит, то не верит. То бросает, уезжая в другую страну, то едет за мной жить в панельке. Говорит загадками, и я еще больше путаюсь и в нем, и в себе.
— И когда результаты? – спросила Лера.
— Сегодня.
— Волнуешься?
Подруга, соскучившись по мне, пошла проводить меня до дома, чтобы поговорить, провести время вместе. Мне и раньше-то не до кафе и кинотеатров было, но хоть иногда выбиралась. Сейчас – нет, не с двумя детьми.
— Насчет результатов не
Я пожала плечами, не договорив. Лукавлю, конечно. Мне не все равно, но и с замиранием сердца я результат не жду.
— Вижу же, что волнуешься, – нахмурилась Лера, и мы вошли в подъезд. — Могла бы и поделиться. Или я тебе больше не нужна?
— Нужна, конечно, – вздохнула я. — И я волнуюсь, душа не на месте, но не из-за результатов теста, и не из-за суда. Тут что-то другое.
Сегодня с утра начало потряхивать от предчувствия чего-то… сама не знаю, чего. Неспокойно мне, сердце обмирает. Если бы могла описать свои ощущения одним словом, это было бы слово «необратимость». Нечто плохое уже случилось, и вот-вот грянет гром.
— Это усталость. Чай попью, и домой поеду, а ты отдохни, Сонь. Не понимаю, зачем тебе чужой ребенок, – покачала она головой, но из-за моего мрачного взгляда тут же поправилась: — Не понимаю, но уважаю. Хотя все равно отберут мальчонку. Либо мамаша припрется, и отнимет. А если не отдашь – это уже кража ребенка, уголовка. Но я тебя понимаю, сама наверное поступила бы также, – и уже тише: — Или не поступила бы.
— О, привет, – лифт остановился, из него вышел мужчина в дутой куртке, половина лица шарфом замотано. — Эта стерва не объявлялась?
Мужчина приспустил шарф к подбородку, и я узнала Арсения.
— Дарина?
— Да, – проворчал он. — Получил я результат. Как и думал – не мой это пацан! На работе всем результаты в морды ткнул, а они…
— Не верят?
— Почему? Верят, только презирают, кретины, – лифт начал закрываться, но разбушевавшийся Арсений и не подумал пропустить нас с подругой к нему, чтобы мы могли подняться на мой этаж. — Наш генеральный мне сказал, чтобы я заявление по собственному писал. Я ему еще раз справкой в рожу, мол, смотрите, врала гадина, не мой ребенок, а этот старый пень разорался, что я с младенцем воюю, и ему гниль такая не нужна. Я – гниль? Рина, падла, всех против меня настроила нагулянным ребенком так, что мне в лицо в открытую плюют! Найду – придушу! – прорычал Арсений. — Как припрется, мне маякни, ладно? Таких наказывать надо.
— Обязательно, – пообещала я, и Арсений, наконец, позволил нам пройти, а сам пошел на выход.
— Это тот самый? – шепнула Лера.
— Да.
— И ты действительно сообщишь ему…
— Нет, конечно, – поморщилась я. — Они друг друга стоят – Дарина и Арсений. Мерзость какая.
Наверное, плохо так думать, но хорошо что Арсения увольняют. Заслужил. Может, сотрудник он хороший, но как человек – дерьмо.
— Теперь я понимаю тебя чуть больше, – пробурчала Лера.
Мы поднялись на лифте, с каждой секундой тревога накрывала все сильнее, и сильнее. Камиль эти дни вел себя дико странно, Марк сводил с ума плачем. Дедушка сдал еще сильнее. На работу рвется, но и мне, и ему понятно, что ни о какой работе речи идти не может. Наверное, из-за всего этого мое
Скорее, скорее…
— … и жаль, что вафли не купили к чаю. В «Пятерочке» акция, надо было зайти. Твои любимые, «Юбилейные»…
Голос Леры слышу, как сквозь вату. Еще на лестничной клетке до меня донесся надрывный плач Марика. Толкнула дверь, и оказалась в квартире.
— Марик, как обычно, концерт по заявкам исполняет? – раздраженно фыркнула Лера, чем вызвала только злость.
Я сама такой была раньше. Раздражал надрывный детский плач. Особенно в самолете, когда лететь часов пять, и рядом орет младенец. А как сама мамой стала, поняла. Дети сказать не могут, что у них болит что-то, что им жарко или холодно, что им плохо. Вот и ревут.
Но сейчас я смотрю на Аллу Владимировну, качающую Марка, и весь мой мир сузился до маленького мальчишки, которому плохо. Мне давно покоя не дают эти истерики, а сейчас чуть сердце не остановилось.
Что-то не так.
— Сонечка, наконец-то, – нервно произнесла няня. — Я уже хотела звонить тебе. Я и покормила, и искупала, животик помассировала, а Марк все громче плачет.
Камиль умел его успокаивать. Хотя даже Каму вчера сложно пришлось, когда он заходил вечером.
— Надо в больницу, – выдавила я, и тут Марк начал кашлять, втягивая в себя воздух с пугающим хрипом. — Оденьте его! – выкрикнула, и в обуви побежала в спальню за документами на Марка.
— Я такси вызову, – выкрикнула Лера.
Трясущимися руками открыла секретер, где лежат все документы. Скорую вызвать? Вдруг долго будет ехать, я миллион таких историй слышала. Нет, надо самим ехать. Давно надо было ехать, я же чувствовала, что странно все это, неправильно, что Марк такие скандалы закатывает.
Педиатр на колики списывал, на наследственный темперамент, на то, что Марк – ребенок, и им положено так надрываться. А я кивала, как дура.
Что-то не так, что-то очень сильно не так.
— Сонь, не трясись, – мы вбежали в больницу, Лера держала Лёву, а я прижимала к себе то рыдающего, то кашляющего Марка, который, к моему ужасу начал бледнеть, а из горла жуткие хрипы доносились. — Эй, помогите, ребенку плохо! – заорала подруга, привлекая к нам внимание.
Я боялась, что сейчас начнется бюрократия, бесконечные нудные вопросы и заполнение бумажек, но врачи сработали как надо. Марка у меня забрали, и нас с Лерой повели по коридору.
— Вот тут все документы, – протянула врачу, оставшемуся со мной папку. — Марк… мне показалось, или он задыхается? – заплакала я, не выдержав. — Он с самого рождения неспокойный, но недавно у нас пожар был, он дыма наглотался. Но его осматривали, сказали, что все нормально, что…
— Присядьте, – доктор надавил мне на плечи, и вынудил опуститься на лавку у стены. — Девушка, дайте ей ребенка, и сходите за кофе.
— Я сейчас, – зашептала Лера, и передала мне Лёву, на личико которого капнула моя слезинка.
Внутри дрожь, хочется бежать к сыну, кричать, трясти всех за грудки. Но у меня на руках ребенок. А истерики ничего не изменят. Мне нужно успокоиться, вот только как?
Не знаю…
— Сидите здесь, как только появятся новости, вам сообщат, – строго произнес врач, и я кивнула.