Ребро Адама

Кунин Владимир Владимирович

Намазанные, приодетые и причесанные Нина Елизаровна, Лида и Настя, а также Евгений Анатольевич, в фартуке с оборочками, заканчивают накрывать праздничный стол в большой комнате.

–  Ты почему в джинсах?
– шипит Нина Елизаровна на Настю.

–  Мне так удобнее, мам. Евгений Анатольевич, будьте добры, принесите, пожалуйста, блюдо с языком. Оно в кухне на подоконнике.

–  Один момент!
– и Евгений Анатольевич с удовольствием бежит в кухню.

–  Какой еще язык? Откуда у нас язык?
– удивлена Лида.

–  Анастасия -

добытчица. Волчица!
– отвечает Нина Елизаровна.

–  Ох, как я не люблю этого! Все эти дела торгашеские…

–  А жрать любишь?
– в упор спрашивает Настя.

–  Очень. Но…

–  Вот и заткнись, - говорит ей Настя.

–  Девочки!
– Нина Елизаровна показывает глазами на входящего с блюдом Евгения Анатольевича.
– Девочки!

Раздается несмелый короткий звонок.

–  Твой пришел, - говорит Нина Елизаровна Насте.

Настя бросается в переднюю. Евгений Анатольевич поспешно снимает фартук, но запутывается в завязках на спине. Нина Елизаровна подходит к нему сзади, помогает развязать тесемки:

–  Да не нервничайте вы так, Женя…

В прихожей Настя повисает на отце:

–  Папуля! Ура!.. А я тебе киндзу купила!

Александр Наумович смущенно улыбается - руки у него заняты кларнетом в футляре, огромным букетом цветов, туго набитой сумкой. Он чмокает Настю в макушку:

–  Ну, погоди, погоди, дочура…

Через голову Насти он печально-влюбленно смотрит на Нину Елизаровну, видит рядом с ней незнакомого мужчину и тут же говорит быстро и сбивчиво:

–  Лидочка! Здравствуй, детка… Настюхочка, возьми пакет… Тут тебе ужасно семитские кроссовки и… Нинуля! Ниночка, поздравляю тебя с днем рождения мамы! Мои прислали еще и лекарства для нее из Тель-Авива… Самое эффективное средство для послеинсультников! Буквально чудодейственное! Патент на это лекарство у Израиля закупили буквально все страны мира. Ну, кроме нас, естественно…

Лида и Нина Елизаровна целуют Александра Наумовича, Настя помогает отцу снять пальто.

–  Сашенька, познакомься, пожалуйста, это Евгений Анатольевич - мой друг. Евгений Анатольевич, а это мой второй муж - отец Насти.

–  Гольдберг, - представляется Александр Наумович.
– Не против?

–  Что?..
– не понимает Евгений Анатольевич.

–  Это папа так бездарно шутит, Евгений Анатольевич. Не обращайте внимания, -говорит Настя.
– Неудавшийся вундеркинд, вечная запуганность, три класса церковно-приходского хедера…

–  Что же вы так о папе, Настенька, - огорчается Евгений Анатольевич.

Но Александр Наумович весело смеется, удивленно и гордо разглядывая Настю, и говорит:

–  Девочки, распатроньте сумку до конца. Я там ухватил какой-то продуктовый заказик в нашем театре. Ничего особенного. Вы же знаете, оркестру, как всегда, в последнюю очередь и что останется. Но все-таки… Вдруг вам пригодится.

Но тут раздается второй звонок. Он совершенно не похож на звонок Александра Наумовича - долгий, требовательный и, кажется,

даже в другой тональности.

–  А это - твой, - говорит Лиде Нина Елизаровна.

Появление Виктора Витальевича категорически отличается от прихода Александра Наумовича.

Никакой суетливости, никакого смущения. Каждое движение его крупного тела, облаченного в дорогой костюм, исполнено самоуважения и достоинства.

–  Здравствуй, Лида, - он подает дочери горшочек с цикламенами и небольшой электрический самовар, расписанный хохломскими узорами.
– Это бабушке. Как она?

–  Спасибо, папа.

–  Как жизнь, Настя?
– и, не ожидая ответа, протягивает Нине Елизаровне бутылку дорогого коньяка: - Здравствуй, Нина. Поставь на стол, пожалуйста.

–  Здравствуй, Витя, раздевайся.

Виктор Витальевич еле кивает Александру Наумовичу и вопросительно поднимает брови, глядя на Евгения Анатольевича.

–  Это мой близкий друг Евгений Анатольевич, - с легким вызовом говорит Нина Елизаровна.
– Познакомьтесь, Женя. Виктор Витальевич - мой первый муж. Отец Лидочки.

–  Очень приятно, - радушно улыбается Евгений Анатольевич.

Но Виктор Витальевич сразу же делает попытку определить разницу положений:

–  М-да… Забавно. Ну что ж. Вы знаете, я только что с заседания президиума коллегии…

–  Это наверняка безумно интересно, - безжалостно прерывает его Нина Елизаровна.
– Но если ты поможешь расставить стулья…

Сильно хмельной Мишка сидит в детском «Кафе-мороженом».

А вокруг - мамы с маленькими ребятишками, бабушки с внуками, за угловым столиком - здоровый парняга с двухлетним сынишкой на руках, с женой и детенышем в складном креслице на колесиках.

Допивает Мишка шампанское, отыскивает мутным глазом официантку:

–  Еще фужер!..

–  Уже четвертый, - говорит официантка и кладет Мишке счет.

–  Не считай. Неси!
– Мишка бросает двадцать пять рублей на стол и неожиданно для самого себя говорит: - Я за вас кровь в Афгане проливал!

Официантка приписывает к счету, дает сдачу и приносит Мишке шампанское.

Отхлебывает Мишка полфужера, обводит соловым взглядом столики, и начинает ему казаться, что за каждым столом сидит Настя!..

За одним - Настя кормит с ложечки годовалого…

За другим - Настя с двумя близнецами!.. За третьим - Настя с грудным младенцем на руках!..

За четвертым, в углу, - Настя с малышом в складном креслице, а рядом с Настей - молодой, здоровый парняга с двухлетним сынишкой на руках…

Мишка залпом допивает фужер и кричит истошно на все кафе:

–  Настя!!! Настя!..
– и роняет голову на стол.

В испуге начинают плакать дети.

Молодой, здоровенный парень передает жене сына и…

…выезжает из-за стола в инвалидной коляске. Он подкатывает к Мишке и трогает его за плечо:

–  Не шуми, браток. Дети пугаются.

Мишка поднимает тяжелую голову, тупо смотрит на парня: