Ребро жестокости
Шрифт:
На следующий день в youtube был загружен допрос этих измочаленных до синевы бойцов с безобразно раздувшимися скулами и заплывшими глазами. Сидя на полу, на фоне вывешенных за ними четырёх мешков из чёрного пластика, они подробно перечисляли на видеокамеру деяния Восточного картеля, называли имена заказчиков и исполнителей: «Первый», «Третий», дон Кармело, «Омегас». В конце видеоролика голос Блонди подытоживал: «ну всё, вы трупы», показывалась его рука с пистолетом у головы меткого пулемётчика из БТР, сидевшего теперь крайним справа, после чего раздавался выстрел в упор и запись обрывалась. Тела этих людей с тех пор так и не были где-либо обнаружены, но ещё через день в разных частях города начали находить трупы залётных спецназовцев в наручниках, с кляпами во рту и с исполосованными во время пыток телами. Все эти солдаты прибыли в город в течение последних двух месяцев в составе «западного батальона» и были компактно расквартированы в жилом комплексе
Пивные бутылки градом сыпались на новенький автомобиль Гаучо, припаркованный у дворца торжеств «Аламеда». Когда он увидел издалека, что вытворяют эти молодчики, он даже не сразу понял, что это была его машина.
– Прекратите, сукины дети, а не то я вас всех вздрючу, – кричал, пыхтя на бегу, Гаучо. – Да остановитесь же!
Пьяные студенты ржали, как молодые, норовистые жеребцы, и бутылки продолжали разбиваться о полированный корпус. Сезар, один из студентов, судя по повадкам, главарь всей кодлы, поднял кирпич и замахнулся.
– Кого ты там вздрючить собрался, старикан? – крикнул он.
– Оставьте мою машину в покое.
Сезар швырнул кирпич в лобовое стекло. Оно не разбилось вдребезги, но по гладкой поверхности мелкой паутинкой разбежались трещинки.
– Не паркуй больше, где попало. Айда, ребята. Хватит с него!
Подвыпившая молодёжь с гадкими смешками и густо пересыпанной сквернословием речью, наконец, отвалила. Они направлялись в «Аламеду» на торжества по случаю юбилея их колледжа. Настроение было самое удалое, потому что с ними был король школьной шпаны Сезар. Неожиданно сзади раздался выстрел, потом второй. Один из студентов схватился за подстреленную ногу и панически поскакал на здоровой в сторону, второй рухнул лицом в асфальт.
– Бежим, ребята! – крикнул Сезар.
– Сукины дети! – раздался вдогонку им разъярённый крик Гаучо, сопровождаемый новыми выстрелами.
Студенты, добежав до Дворца, ворвались внутрь и спешно забаррикадировали входные двери. Сезар встал слева от окна, прячась за выступом, и крикнул в раскрытую форточку:
– Слышь ты, козёл, ты хоть знаешь кто я?
В ответ раздался новый выстрел, оконное стекло разлетелось вдребезги. Сезар присел на корточки, ругаясь на чём свет стоит, вытащил мобильник и набрал номер среднего Бернардоса.
– Папа, мы здесь с одним чудаком зацепились. Он стреляет в наших. Одного убил. Мы закрылись в «Аламеде»
– Что за чудак?
– Кажется, он из банды Монтесумы. На чёрном «лексусе», номер триста сорок пять СИН.
– Сидите там и не высовывайтесь, я займусь.
Гаучо догнали уже за городской чертой Хуареса, на сорок пятом федеральном шоссе. Полицейский включил сирену, вынудив Гаучо затормозить у обочины. Из патрульного джипа вылез и подошёл к «лексусу» человек в штатском костюме. К своему удивлению, Гаучо признал в нём старшего Бернардоса. Он опустил стекло.
– Что люди Монтесумы опять делают в моём городе, без моего ведома? – надменно поинтересовался старший Бернардос.
– Я здесь проездом, сеньор, – ответил Гаучо, но неуверенный тон выдавал его. – Почему бы вам не поговорить об этом с ним самим?
– Чтобы он мне так же как ты сейчас по ушам ездил? Возите товар для него, вот вы что здесь делаете. А он, стало быть, барышами делиться не хочет, и за транзит не платит. Где деньги, волчара?
Гаучо теперь смотрел прямо перед собой заранее остывающим взглядом, и ничего не отвечал. Тусклый закат прощально вспыхивал косыми лучами, преломлёнными в треснутом стекле. Старший Бернардос приставил к его виску револьвер и, отвернувшись, выстрелил.
– Обыщите машину, найдите деньги, – коротко бросил он робко приблизившимся полицейским. – А этого закопайте где-нибудь.
Позиции
Танцевальный клуб «Магнолия» в то лето определённо был самым популярным местом мичоаканского побережья. Клуб находился в часе езды от ближайшего большого города, но кавалеры, уступая настойчивым просьбам дам, вывозили их на специальные вечера сальсы или кумбии, объявления о которых регулярно появлялись на страничке клуба в социальных сетях. Поэтому более переполненного места в ту достопамятную ночь со среды на четверг было не найти во всём штате. Ровно в половине первого ночи, когда вечеринка была в разгаре, на танцполе появилась странная процессия людей одетых в чёрные толстовки с широкими и островерхими, как у братьев–францисканцев, капюшонами, полностью скрывавшими верхнюю половину лица. Впереди всей группы шествовал дородный старец с посохом, за которым следовал дюжий помощник с чёрным полиэтиленовым мешком за плечом. Танцующие не сразу поняли, что люди в чёрном открыли пальбу в потолок из автоматов, пока пули не начали попадать в висячие зеркальные шары, которые разлетались мелкими осколками, царапавшими лица. Когда до публики, наконец, дошло, что этот треск производится не фейерверком, а автоматными очередями, пары прекратили танцевать. Музыка стихла. Кавалеры прижимали к себе дам, в смутном предчувствии непоправимой беды.
Помощник старца вытряхнул мешок и на светящиеся разноцветные квадраты танцпола выкатились пять шаров, которые при ближайшем рассмотрении оказались отрезанными человеческими головами. Раздался общий вздох изумления, который тут же пронзили острые амплитуды женского визга. Старец, намеренно добивавшийся подобного эффекта на публику, предоставил дамам некоторое время для акустического выброса эмоций, затем властно поднял руку. Когда наступила почтительная тишина, он заговорил. И пока он говорил, из–под капюшона были видны только седая борода и крепкие белые зубы.
– Люди Мичоакана! Мы, крестоносцы из духовного ордена «Семейный крест», не убиваем женщин и детей, как это делает клан Фуэрте или «Омегас», так же как мы не убиваем законопослушных мужчин, отцов семейств и поборников традиций. «Семейный крест» – это меч божественного правосудия, который Господь наш всемогущий обрушивает на головы изверившихся и заблудших мира сего, вступивших в сделку с демонами алчности и гордыни. Видит бог, мы не начинали эту войну. Меч господень отсёк головы этих несчастных, потому что они пришли на нашу землю, чтобы заражать наши души и травить нашу молодёжь. «Омегас» пришли на мирные улицы наших городов, чтобы убивать служителей закона, нападать на тюрьмы и освобождать наркоторговцев из Восточного картеля. Но этого им мало. Им нужен наш юго-западный порт, чтобы получать сырьё для кокаина из Перу и для амфетаминов из Китая. Они будут похищать членов ваших семей, жечь ваш бизнес, отнимать ваше добро, лишь бы бесконечно набивать свою бездонную, ненасытную мошну. Мои заблудшие дети на два года примкнули к «Омегас», спускались в Преисподнюю, жили их грешной жизнью, сражались в их боях. Теперь они всепокаялись и вернулись к отцу своему, чтобы вместе с ним поднять народное Сопротивление. Они получили моё отцовское благословение. Государство не может оградить вас от картелей. Республика осталась такой же продажной, как и при СРП. Хулио Фогт – человек без чести и достоинства. Когда он перебрался из офиса «кока-колы» на священный холм Чапультепек [20] , у него была всего одна тысяча долларов на банковском счету, все его компании были объявлены банкротами. Теперь он скупает недвижимость и за огромные деньги перестраивает своё ранчо. Воистину грязные деньги, кровавые нарко-доллары правят этой страной. Армия, полиция, Федеральное агентство, суды работают на картели, занимая то одну сторону, то другую. Пресса молчит, потому что запугана и перебита. Народ терпит, но терпение его не беспредельно. Господь сказал: «Мне отмщение, и аз воздам». Так вот, знайте все, люди Мичоакана, и передайте другим, «Семейный крест» – отныне это и есть орудие гнева господня, во всём послушное его воле.
20
Холм в Мехико-сити, на котором расположена резиденция президента Мексики. До Конкисты на этом холме находился дворец императора ацтеков.