Ребус-фактор

Громов Александр Николаевич

Да, внутри лежал летаргатор – компактная модель для легких воздушных судов, снабженная автономным источником питания. Источник я, правда, не проверял, но что может сломаться в изотопной батарее? Сам прибор не являлся шедевром технического дизайна, а его цилиндрический корпус вполне мог бы послужить паровозной трубой. Он был еще и тяжел вдобавок, а потому снабжен двумя ручками для переноски.

Оставив документацию в ящике, я наорал на Пита и заставил его помогать мне тащить летаргатор к антиграв-катеру. Пит ныл. Дженни пыталась что-то сказать, но я отмахивался от нее. Некогда! Кончилась наша идиллия, милая моя девочка! Если бы ты захотела остаться на Тверди навсегда, я бы спрятал тебя поначалу, а потом твое происхождение уже не имело бы такого значения. Смирились бы с ним мои сограждане, и мама смирилась бы. Но ведь ты не захочешь остаться, не так ли? Тебя ждет Земля, комфортная жизнь между экспедициями,

возможность заниматься любимой работой, посещать другие колонии и считать там букашек, карьера, а главное, нежелание ничего менять в твоей жизни… Возвращайся в свой мир, моя принцесса. Твой мир – там, а мой – здесь, и вместе им не сойтись. Так-то. Ты хочешь остаться? Нет, я не позволю. Ты всего лишь вообразила себе, что хочешь этого. Другой на моем месте был бы счастлив, ну а я нет. Как я могу быть счастлив, если каждый день буду видеть, что ты несчастлива?

– Придется лететь с открытым фонарем, – буркнул я, перевалив летаргатор через борт. – Ну, что стоишь?

Покачав головой, Дженни отступила на шаг.

– Спрячь меня. Потом, когда все наладится…

– Что наладится? – взбеленился я.

– Нормальная жизнь, – убежденно сказала Дженни. – Когда вновь заработают Врата, в смысле, заработают в нормальном режиме… вот тогда…

Господи… Она была еще глупее, чем я думал! Все земляне точно так же глупы, точнее сказать, они навсегда в плену своих земных представлений, они нипочем не поймут, что в мире бывает как-то иначе, пока сами не набьют себе шишек.

Или пока не погибнут, как будто нарочно выбрав какую-нибудь редкостно нелепую смерть и ни черта не успев понять. Так тоже бывает.

– В кабину! – свирепо рявкнул я. – Мне что, позвать охрану?

Блеф. Но он подействовал. Дженни, конечно, надулась… ну и ладно! Потом сообразит – спасибо скажет. Может быть.

– А мне что делать? – изнывал Пит. Тьфу. А еще твердианин.

– Отдыхай, – посоветовал я ему и взмыл вертикально вверх.

Больше всего меня заботили две вещи: отсутствие защиты днища у моего опытного образца и обстановка в городе, причем второе заботило сильнее. Что там опытный образец! Сказано давно и верно: если хочешь сделать что-нибудь хорошо, сделай это сам. Недаром я столько времени лично корпел над чертежами, недаром вынимал душу из технологов, норовящих сделать попроще и похуже, – машина получилась что надо, а что до ее уродливости, то не целоваться же мне с нею. Вдобавок я отлично знал все ее слабые места, и когда в аккурат между моих ступней внезапно образовалась пулевая пробоина, я только скрипнул зубами, поднялся выше, а потом резко спикировал, прибавил газу и пошел над самыми крышами.

Город бурлил. Мелькали улицы, заполненные народом до отказа, и тут же сменялись улицами почти пустынными, зато оттуда слышались выстрелы, там перебегали фигурки, а на площади перед монументальным зданием Департамента полиции я заметил несколько распростертых на мостовой тел. В одном месте строили баррикаду. Помпезное здание Администрации торчало в стороне от кратчайшего маршрута к Вратам, я видел лишь его крышу с трепещущим на ветру флагом и поборол желание дать крюк и поглядеть с высоты, что там делается. Это потом, это успеется… Сейчас главное – Врата…

Крыши так и мелькали – я гнал на максимально возможной при открытом фонаре скорости, и встречный поток воздуха просто душил меня. Наверное, рев реактивного двигателя пугал людей на улицах, но они не успевали даже задрать кверху головы, не то что прицелиться. Над рабочей окраиной кружил вертолет, не то захваченный восставшими, не то все еще остающийся в руках пытающейся кое-как отбиваться полиции. Пилот не обратил на меня внимания, и я тоже решил его не трогать. Несколько минут все равно ничего не решали. Я проклинал Новый Пекин за его несусветные размеры при скромном (по земным меркам) количестве народонаселения. Где ж это видано – застроить огромные площади земли двух-трехэтажными домами, да еще окруженными садочками, палисадничками, никчемными пустырями, а на окраине и вовсе огородами да пастбищами! Теряй теперь время на пролет надо всем этим безобразием, рискуй нарваться на случайную пулю!

Квартал, где помещались Врата, исстари назывался Привратным кварталом, а то и просто Привратником. Квартал был большой и один из немногих, где приземистые здания стояли вплотную друг к дружке, а часть периметра, на которую зданий не хватило, была обнесена высоким бетонным забором с двумя сортами проволоки поверх него – колючей и сигнально-охранной. Внутри квартала чего только не было – и помещения для офицеров охраны Врат, и казармы для рядового состава той же охраны, и офисы фирм, торгующих с метрополией, и их склады, а самую большую площадь занимал накопительный

лагерь для новопоселенцев – тысячи на две душ. Широченные охраняемые ворота выходили на Транзитный проспект – самую широкую столичную магистраль. С другой стороны через меньшие ворота в квартал заползал узкоколейный железнодорожный путь. Два века назад, когда выяснилось, что растущий во все стороны Новый Пекин норовит оставить Врата глубоко внутри себя, словно косточку внутри сливы, это было признано нежелательным. Три четверти грузопотока с Земли не имели к Новому Пекину вообще никакого отношения, а что до новопоселенцев, то столичные власти стремились сплавить поскорее и подальше все это стадо, ибо кому и зачем нужны голодранцы в столице? Еще хуже было с экспортом. Платформам со скандиевым концентратом, денно и нощно громыхающим по узкоколейке, вообще-то не место в центре столицы. В конце концов Администрация запретила строительство к северу от Привратника и впоследствии запрещала его много раз. Вышло из этого то, что выходит всегда, то есть пшик. Город окутал Привратный квартал со всех сторон. Я просто не мог бы сделать крюк, безопасно облетев бурлящие подо мною кварталы.

Впрочем, особого страха я не ощущал. Пока мы летели над городом, риск был не так уж велик, а потом бояться стало некогда – только успевай поворачиваться. Главные ворота были выбиты, и внутри Привратника кипел бой. Одиночные выстрелы, очереди, вспышки попаданий из лучеметов, беготня… Мне почудилось, что крики снизу перекрывают рев моего движка, хотя этого, конечно, не могло быть. Я уменьшил тягу и заложил вираж, высматривая подходящую для посадки площадку. Банг! – еще одна пуля продырявила днище.

– Нас тут убьют! – закричала Дженни.

Я отмолчался. Ничего, авось не убьют… С тем же успехом нас могли перебить в «Залесски Инжиниринг». Пит, конечно, трус паршивый, но теоретически не так уж неправ. Кто может знать, куда плеснет волна народного гнева? Пока она неуправляемая (а она неуправляемая!), ее даже волной не назовешь; волна – это все-таки что-то упорядоченное, а тут – бурление, как в котле. А сидеть за забором, не попытавшись ничего предпринять, – тоже глупо.

Второй круг над местом боя я делать не стал, а нырнул вниз и вбок, как будто стремился возможно скорее покинуть небо над Привратником, и, вновь презрев технические ограничения по маневру, лихо посадил катер на плоскую крышу, да так, что он порядочно проехал юзом, прежде чем клюнуть носом и остановиться. Прекрасная машина! И прекрасная позиция: теперь мы были защищены от выстрелов снизу. Не нужно было быть великим тактиком, чтобы понять, что там происходит. Вооруженная толпа, опьяненная первыми успехами, выбила ворота и ринулась на солдат охраны Врат. Те были землянами, скучавшими на Тверди по контракту, и, вероятно, не самыми глупыми из них, поскольку тотчас смекнули, что пощады землянам не будет и вести переговоры не с кем. На них надвигалась человеческая лавина, и они встретили ее всей мощью огня, на какую только были способны. У них просто не было иного выхода. Я видел вал трупов на асфальте; из-за вала атакующие продолжали вести огонь, охрана отстреливалась, и вал смрадно дымился. Из окон нескольких зданий вырывались языки пламени, доносились выстрелы и крики ярости – драка шла и там. Солдаты не собирались задешево отдавать свои жизни, но без подкреплений им мало что светило, а к нападавшим то и дело подходили новые группы и целые отряды вооруженных и очень злых твердиан. Бей земных выродков, круши метрополию! Попили нашей кровушки? Теперь мы узнаем, какова на цвет ваша!

Кончиться это могло двояко: либо отступлением оставшихся солдат во Врата и закрытием последних, либо подходом из метрополии подкрепления через те же Врата и затягиванием ненужной бойни еще на какое-то время. Оба варианта меня не устраивали. Я должен был вывести отсюда Дженни. И я должен был попытаться спасти этих дураков, моих соотечественников, не ведающих сейчас, что творят, лезущих на лучеметы в порыве священной ярости…

Что ж, благодаря заботе метрополии о твердианских полицейских я был снабжен вполне подходящим инструментом и для того, и для другого.

Я сам удивился, как легко выдернулся тяжелый летаргатор из кокпита. Наверное, адреналин просто кипел во мне, чуть наружу не лился. Понадобилось бы мне силой мышц приподнять катер – я, пожалуй, приподнял бы.

– Сиди здесь и не высовывай носа, – непререкаемым тоном скомандовал я Дженни. – Потом делай точно, что я скажу. У нас будет совсем немного времени.

– Не уходи! – Дженни попыталась вцепиться в мой рукав.

– Куда ж я от тебя уйду? Рядом буду…

С предохранителя – снять, экран-прицел – откинуть, задать десятиградусное раскрытие луча, регулятор – на первое деление. Я не хотел никого убивать, даже землян. Мне просто было нужно, чтобы в сражении наступил тайм-аут.