Ребусы жизни, или Шарада для любимого

Языкова Нинель Васильевна

— Что будешь делать? — Задала я риторический вопрос подруге. — Останешься здесь, или поедешь со мной?

— Останусь здесь на некоторое время. Я теперь хозяйка конюшни и мать семейства. Нужно налаживать работу в бизнесе и отношения с Бутончиком. — Не сговариваясь, так мы стали звать маленькую Розочку. — Мы с Лешкой объясняли ей сегодня, что я — её мама. Маруська, ты не поверишь, у меня такое родное к ней отношение, она так похожа на маленького Лешку, что мне кажется, это моя кровинка. У меня сердце заходится от нежности, когда я её обнимаю. Короче, словами

не объяснить. Нужно все прочувствовать самой.

Я смотрела на Дашкино взволнованное лицо и была очень рада за подругу. Как хорошо, что все закончилось хорошо. Ты смотри, опять каламбур получился.

— Ну, значит, так тому и быть, — решила я. — А где, кстати, наш Владимир Николаевич?

— Уехал с братками. Ему же на работу надо. Не то, что нам, свободным художникам.

— Я смотрю, чувство юмора ты от счастья не потеряла.

— И авантюризм тоже. Нужно быть просто сумасшедшей, чтобы ввязаться в это дело.

— В какое дело, — не поняла я.

— Да в конюшню эту. Но раз уже все сделано, деньги вложены, причем мои и не малые, то мне придется, закатав рукава, серьезно им заняться. Рекламу организовать, составить бизнес план и так далее. Сама понимаешь, работы непочатый край. К слову сказать, во мне проснулось честолюбие. Хочется, что бы все было на высшем уровне. А для этого потрудиться надо на славу.

— Все равно, без помощников тебе не обойтись. Слушай, чем голову ломать, обратись ка ты к Люсе. Она тебе все рассчитает в лучшем виде. Где придет доход и где ждать расход. Люся — профи. С этого начинала свою банковскую карьеру.

— Точно. Пусть поможет. Отдаст свой долг за Марата.

Мы с Дашкой громко рассмеялись, вспомнив наши проделки за последнее время.

— А где Бутончик, — спросила я подругу.

— Спать уложила, — важно и серьезно ответила Дашка, — у ребенка днем должен быть отдых. А хочешь на лошадок посмотреть?

— Хочу, только не близко. Я их побаиваюсь. И не долго. Домой пора. У меня, ведь, тоже работа. Хоть я и свободный художник, а заказчиков подводить нельзя. А то клиентура от меня отвернется. У нас, людей искусства свои законы и правила. Все должно быть выполнено в срок. Не то будут предъявлены претензии. А мне не пристало ломать свой имидж.

— Да ладно. Можно подумать, что у вас не бывает сбоев в работе.

— Бывает, но не желательно. Теперь, когда сама стала бизнес леди, прочувствуешь, каково это быть хозяйкой конюшни. Посмотришь, какие будут предъявлять к тебе требования заказчики и клиенты. Тут надо быть во всеоружии. И клиентам угодить и что бы рэкет не наехал.

— За рэкет я не боюсь. Во-первых, у нас животные, сплошь, авторитетные. Сама понимаешь, кто у них папа с мамой. А во-вторых, крыша у нас уже есть.

— Когда это вы успели?

— Как это когда? А Владимир Николаевич, он что, не наша крыша?

Дашкиной наглости можно было позавидовать. Надо же, слету определила место оперу. Ну и хватка. У такой дело быстро развернется. Это уже не ледяной айсберг, лениво дрейфующий в холодных водах, а быстрый и молниеносный таран, от которого, врядли,

увернется Владимир Николаевич. Да и мы все, если она нами займется.

Мы подошли к довольно большому загону, где на зеленой траве паслись и мирно бродили две лошади. Вернее, два коня. Это были прекрасные высокие статные жеребцы. Один черный, словно вороное крыло, другой — коричневый, как молочный шоколад. Шерсть их блестела на солнце и отливала у одного — темным синим цветом, у другого — горячим золотом. Увидев нас, они легкой трусцой подбежали к оградке и вытянули свои теплые пахучие мордочки. Наверное, хотели познакомиться, или просто из любопытства.

— Я захватила хлеб. На, покорми их. Это так приятно. Только давай на раскрытой ладошке. А то нечаянно укусят.

Я маленькими шагами приблизилась к ограждению. Лошади, громко фыркая и, косясь на меня миндальными глазами, с опаской принюхивались к лакомому угощению. Наконец, их теплые губы коснулись моих ладоней. Корочки хлеба исчезли как по волшебству. Я сразу влюбилась в этих величественных животных. Стоит один раз пообщаться с ними, и ты покорен на всю оставшуюся жизнь.

— Вороного жеребца зовут Метеор, гнедого — Федором, — с видом знатока произнесла Дашка.

— Смешное имя, — хихикнула я.

— Да, его хозяин — еще тот юморист, — и подруга на ушко прошептала мне фамилию известного на всю область крупного бизнесмена, имевшего в своей собственности сеть аптек нашего города. — Но это ни о чем не говорит, — продолжала Дашка с умным выражением лица, — питомцы для нас превыше всего.

Я улыбнулась. Мне так было смешно смотреть на подругу со стороны, как она важничает. Как рассуждает о лошадях, до этого момента никогда в жизни вживую их не видев.

— Ну что, фермерша. Давай, показывай своё хозяйство, да я поеду уже домой. Еще добираться часа три.

Мы прошли мимо ограды и вошли в большой сарай, который действительно был когда-то в свое время конюшней. Правда, он был старый, потрепанный временем, и кое-где, сквозь деревянные стены, пробивались солнечные лучи. Но, крышу перекрыли, она не текла, и в конюшне было сухо, вкусно пахло сеном и конскими лепешками.

Петрович с Лешкой трудились, выгребая лопатой навоз и испорченную солому. Костя им помогал, носил чистое сено из сарая, который мы прозвали сеновалом. Мужчины трудились легко и слаженно. Жалко было отрывать их от дела, но нужно было ехать. Мы попрощались с хозяевами, договорились с Дашкой созваниваться и сели в Костин автомобиль. Предстояло еще заехать в лес за моей машиной.

— Глядя на них, мне так захотелось работать на природе, на свежем воздухе, — говорил любимый, сидя за рулем Ланоса. — Может, купим себе домик в деревне, коровок. У Дашки с Лешкой конюшня, а у нас животноводческая ферма. Будем бычков на продажу выращивать.

— Нет, Костик, это не для меня. Я к корове подойти боюсь, не то, что к быку. Да, и дома с садом мне в городе хватает. Времени нет у себя за цветами ухаживать. Про деревню поговорим потом, разве что на пенсии. Но, это, я думаю, не скоро будет.