Ребут
Шрифт:
— Он сказал тебе, где это?
— Нет.
Во всяком случае, не совсем так. Северный Техас не был подробным описанием. Все, что было к северу от нас, это заброшенный пустырь, насколько я знала.
— Он сказал тебе, что они собираются помочь тебе сбежать?
— Да, он упомянул о желании помочь мне. Но я думаю, что он просто сумасшедший, сэр.
Офицер Майер прищурился, его хрипящее и затрудненное дыхание было единственным звуком в комнате на несколько секунд.
— Ты думаешь, что он сумасшедший, — сказал он медленно.
— Ребуты не сбегают. Я видела тех, кто
— Что насчет этой резервации ребутов?
— В это сложно поверить, сэр.
Это была не ложь. Я не могла представить себе такого. Как они живут? Откуда они берут еду? Почему люди их не трогают?
Он впился в меня взглядом, исследуя мое лицо на признаки лжи.
— Я не знал, что это будет так трудно. Но я послал тебя, потому что доверял тебе. — Он прерывисто втянул в себя воздух, отступая на маленький шаг назад. — Эти люди… Я знаю, ты не можешь понять этого, но мы спасли их. Мы единственный штат, который выжил, потому что перекрыли свои границы раньше и остановили все гражданские перемещения. И эти люди думают, что они могут идти, куда захотят, и делать все, что захотят. Мы придумали эти правила осознанно! Мы защищали их и этих мятежников, — он выплюнул это слово, — вообразивших, что они своего рода спасители! Они лишь ускоряют свою смерть. Передвигаясь по городам, нарушая законы! Это место — он возбужденно обвел рукой комнату, — предназначено для защиты людей. Именно этим вы и занимаетесь. Ты знаешь это, верно?
Защита было не тем словом, которым я бы описала свою работу, но я почти понимала его точку зрения. Люди решили позволить молодым ребутам жить, чтобы они могли помочь очистить города. Отсеять преступников и больных без риска заражения и распространения вируса дальше.
— Да, — ответила я.
Он сделал шаг вперед, встав так близко, что мне хотелось ударить руками по его груди и запустить его через всю комнату.
— Я буду следить за каждым твоим шагом. Ляпнешь кому-то хоть одно слово из этого разговора, и ты мертва. Поняла?
Я кивнула.
Это не прозвучало так, как будто мне доверяли.
Глава 11.
Когда в тот вечер я вернулась к себе в комнату, то забралась в кровать и повернулась лицом к стене. Думала, что это хорошая идея, учитывая, что офицер Майер наблюдал за мной в ту самую минуту, и я не была уверена, что на моем лице не были написаны все мысли, проносящиеся в моей голове.
Побег?
Это было смешно. КРРЧ спланировал центр так, что это было просто не возможно. Мы были постоянно под надзором и в окружении вооруженных охранников, наше местоположение было засекречено, и каждый человек в городе охотно бы отправил нас назад, если бы заметил.
Ну, не каждый человек, по-видимому.
Я подтянула колени к груди и нахмурилась, пытаясь понять смысл этого. Моей первоначальной реакцией было то, что мятежники нам врали. Помогали ребутам с побегом, рассказав историю про резервацию, а затем убивали их.
Но я не видела в этом смысл. Если они действительно хотели избавиться от ребутов, разве
Но если они не врали, если действительно помогали нам с надеждой, что мы будем помогать им, тогда это было умно. Это было довольно оптимистично для человека — ожидать сотрудничества от ребутов, но это был хороший план, если они хотели избавиться от КРРЧ.
Я сморщила лицо. Я не знала, как себя чувствовать из-за людей, решивших работать с ребутами. Когда они начинали вводить здравый смысл в уравнение, становилось сложнее их ненавидеть.
Я почти не спала в ту ночь, и когда перевернулась утром, увидела Эвер, свернувшуюся в клубок; ее пальцы дрожали, когда она стиснула одеяло у подбородка. Я села и свесила ноги с кровати, быстро отводя взгляд, когда она заметила его.
Я хотела говорить с ней о том, что произошло прошлой ночью, но это казалось низким поступком. Если кто-то и нуждался в том, чтобы выбраться отсюда, то это была она, и Лэб ясно дал понять, что он не был заинтересован в помощи любому из нас. И что бы я сказала, в любом случае? Некоторым ребутам удалось вырваться, но, похоже, мы не войдем в их число?
Я выскользнула из постели и надела одежду для пробежки, посылая еще один взгляд на нее, прежде чем выйти из комнаты и направиться вниз по коридору. Двадцать два ждал меня на дорожке, его глаза были большими, круглыми и полными сожаления.
— Рэн, я…
— Давай просто побегаем, — перебила я, избегая его глаз.
Они снова заставляли меня чувствовать себя виноватой, а я не хотела чувствовать вину, когда он был тем, кто считал меня монстром.
Я бросилась бежать, и он последовал за мной; мы оба молчали, пока нарезали круги на дорожке. Он молчал во время пробежки, и во время тренировки во второй половине дня. Он продолжал посылать мне взгляды, которые, как я поняла, означали, что он хотел извиниться, но я игнорировала их, говоря с ним только о тренировке.
— Я встречусь с тобой на крыше через час, — сказала я, когда мы закончили на сегодня.
У нас была больная цель в этот вечер, и я была благодарна за перерыв. Ловить больных людей для доставки в госпиталь было простым заданием, которое было трудно испортить. И это редко влекло за собой насилие.
Двадцать два кивнул, и я повернулась, чтобы уйти, заметив Лэба, прислонившегося к стене и наблюдающего за мной. Я позволила Двадцать два пройти передо мной и, когда я подошла к двери, то замедлила шаг, останавливаясь с половиной своего тела за дверью.
— Спасибо, — прошептал Лэб, опустив голову так, чтобы говорить в пол.
— Он все еще у тебя? — спросила я, поворачивая лицо к двери. — Отслеживающее устройство?
— Нет. Я вернул его, чтобы они не заподозрили, что кто-то внутри помог ему.
Я ухватилась за край двери, дрожащее тело Эвер промелькнуло перед моими глазами.
— И ты действительно не можешь…
— Нет.
— Но…
— Нет. — Его взгляд скользнул к камере на стене. — Иди. Майер заметит, что ты говоришь со мной.