Ребята Джо
Шрифт:
— Мне тоже жаль. И Бесс горевала сегодня о том не, хотя, по обыкновению, она не особенно любит мальчиков, если только они не представляют собой образцы изящества и благовоспитанности. Она лепит теперь голову Дэна, но еще не кончила ее. Я никогда не видела, чтобы она работала с таким усердием, и сходство схвачено превосходно. Он такой большой и красивый, и, гляди на него, я всегда вспоминаю умирающего гладиатора пли какую-нибудь древнюю статую. Вот она, наша милая Бесс, какая она красивая сегодня! — отозвалась Дейзи, провожая глазами кузину, проходившую мимо под руку с дедушкой.
— Я
— Он не лучше Ната! — возмутилась верная Дейзи, сравнивая лица обоих молодых людей, из которых одно было необычно весело и оживленно, а другое не утратило своего сентиментального, задумчивого выражения даже и тогда, когда Нат приступил к своей порции пирожного. — Мне нравится Дэн, и я рада, что ему повезло в жизни, но он утомляет меня, и я все еще немного боюсь его. Спокойные люди больше мне по вкусу.
— Жизнь — борьба, и я люблю хороших солдат. Мальчики вообще слишком легко смотрят на жизнь. Посмотрите, например, на этого нелепого Томми, который представляет собой смехотворную фигуру только потому, что он не может получить желаемого, совсем как ребенок, требующий луну. Надоели мне эти глупости, — бранилась Нэн, глядя на веселого Томми, который утешался в изгнании, запихивая макароны в башмаки Эмиля.
— Многие девушки были бы тронуты такой преданностью. По-моему, это прекрасно, — сказала Дейзи, закрывшись веером.
— Ты рассуждаешь, как сентиментальная гусыня; увидишь, что Нат будет вдвое лучше, когда вернется из своего путешествия. Я бы так хотела, чтобы и Томми ехал с ним. По-моему, если мы имеем какое-нибудь влияние на мужчин, нам следует пользоваться этим в их же интересах, а не пришивать их к себе, делая из них своих тиранов, а сами обращаясь в рабынь. Пусть они докажут, кто они такие и на что способны, раньше, чем предъявлять к нам какие-либо требования, и пусть дадут нам возможность сделать то же. Тогда мы, по крайней мере, будем знать, с кем мы должны считаться, и не будем делать таких ошибок, в которых потом придется раскаиваться всю жизнь.
— Верно! Верно! — воскликнула Алиса Хит, разделявшая убеждения Нэн. — Дайте нам только попробовать и имейте немного терпения. Теперь от нас требуют таких же способностей, как и от мужчин, которые в течение многих веков пользовались всевозможной помощью и поддержкой, а мы ничего почти не имеем. Поставьте нас в равные условия с мужчинами, и тогда посмотрим, через несколько поколений, на что мы будем способны. Я люблю справедливость, но на нашу долю ее приходится немного.
— Опять призывный клич к борьбе за свободу? — спросил Деми, выглядывая из-за перил. — Держите выше свое знамя, я помогу вам, хотя такие борцы, как вы и Нэн, вряд ли нуждаются в поддержке.
— На вас можно положиться, Деми, и в крайнем случае я всегда обращусь к вам. Вы честный человек и не забываете всего, чем вы обязаны вашей матери, сестрам
— Лежачих не бьют, будьте милостивы к побежденным, — молил Деми из-за решетки.
— Мы будем добры, если вы будете справедливы. Я уже не говорю о великодушии, а требую только справедливости.
— Ну, Нэн попала на своего конька, теперь нам всем достанется, — воскликнул Томми, раскрывая зонтик над своей несчастной головой, так как Нэн говорила громко, а ее гневный взгляд случайно остановился на нем но время ее речи.
— Продолжайте, продолжайте! Я буду записывать, — прибавил Деми, доставая книжку и карандаш. Дейзи через перила ущипнула его за нос, и собрание грозило стать очень бурным: Эмиль кричал, Томми аплодировал, Дэн смотрел так, будто перспектива борьбы, хотя бы только словесной, очень улыбалась ему, а Нат решил поддерживать Деми в занятой им прочной позиции. В эту минуту, когда все говорили и смеялись одновременно, Бесс, как ангел мира и тишины, появилась на верхней ступеньке, спрашивая с улыбкой:
— Что случилось?
— Бурный митинг. Нэн и Алиса перешли в наступление, и мы, кажется, можем поплатиться жизнью. Не возьмете ли вы этот вопрос в свои руки, Принцесса, и, может быть, заступитесь за нас? — сказал Деми среди наступившей тишины, ибо присутствие Бесс всегда действовало успокаивающе.
— Я слишком неопытна в этом и предпочитаю ограничиться ролью слушательницы. Пожалуйста, продолжайте.
И Бесс уселась наверху, как воплощенная богиня правосудия, в руках которой веер и букет заменяли меч и весы.
— Говорите, дорогие мисс, но не забывайте, что нам предстоит еще одна кадриль, а на Парнасе каждый человек должен честно исполнять свой долг, — сказал Деми, любивший подобные споры даже больше того скромного флирта, который разрешался воспитательной системой Пломфильда.
— Мне осталось сказать очень немного, — начала Нэн серьезно, хотя в глазах ее светился лукавый огонек. — Я хочу, чтобы все молодые люди правдиво высказались по этому вопросу. Дэн и Эмиль объездили весь свет и, вероятно, уже имеют свое определенное мнение; Томми и Нат в течение многих лет имели перед глазами прекрасные примеры; про Деми я не говорю, — он наша гордость и всегда постоит за нас так же, как и Роб. Тедди — флюгер, а Джорж и Долли, конечно, наши враги, несмотря на то, что студентки в Гиртоне уже давно опередили студентов. Ну, Коммодор, можете вы ответить на мой вопрос?
— Есть, шкипер.
— Признаете вы равноправие женщин?
— О, конечно, я всегда готов предоставить свое судно в их распоряжение: они лучше любой команды смогут снять его с якоря. Кроме того, каждый из нас нуждается в опытном лоцмане, чтобы благополучно войти в порт. Так почему же женщинам не разделять нашей участи на суше так же, как и на море, если без них нам грозит верная гибель?
— Браво, Эмиль, после этой речи в глазах Нэн твоя карьера обеспечена, — сказал Деми. Девушки аплодировали, а Томми мрачно нахмурился.