Ребята из УГРО
Шрифт:
— Это ты напрасно. Нашему брату необходимо, во-первых, обедать, а во-вторых, отдыхать. Если до утра придется работать, то без перерыва не вытянешь. — Спохватившись, он достал из портфеля объемистый сверток. — Ешь, у меня с собой всегда ужин в запасе. Тут мне жена завернула котлеты и кусок сала. Ешь, ешь, не стесняйся.
Дорохов, поблагодарив, торопливо проглотил котлету, а Фомин с плохо скрытой заинтересованностью спросил:
— Ну, а как с лошадками? Ты дело-то только подшил или и прочитать успел?
— Прочитал, Михаил Николаевич, и вот что меня удивило. Жил у нас на селе один конокрад-цыган, я еще в детстве с его сынишкой играл. Так тот сведет чужих лошадей,
Михаил Николаевич слушал с интересом.
— Ну что же, наверное, ты прав. Мы тоже так считаем, что эти кражи дело рук не обычных конокрадов. А что еще заметил?
— Откуда кровь в санках? Может, кого-то ранили из самих преступников? — стал рассуждать Саша.
— Судебно-медицинский эксперт установил, что это кровь человека, имеющего вторую группу. Ну а как все было, узнать не смогли. Возможно, кровь преступника или бандитской жертвы. Вот, скажем, взялись они приезжего человека на вокзале подвезти, по дороге ограбили, убили и вывезли тело за город, его присыпало снегом, а найдем мы этот «подснежник» только весной.
При слове «подснежник» Саше стало не по себе. Вся история с лошадьми представилась ему в более зловещем свете.
— Михаил Николаевич, — после недолгого молчания сказал Дорохов, — а что за лошадей предъявляли одному из потерпевших? Помните, он их не опознал?
— А, заметил? Молодец! Увы, у лошадок этих нашелся другой хозяин. Он просто спьяну потерял их. Оставил плохо привязанными, а сам сутки где-то погуливал… Плакал, когда лошадей ему возвращали, обещал больше капли в рот не брать. — Рассказывая, Фомин снял трубку телефона и назвал номер. — Борис, это я, Фомин. Добрый вечер. У тебя есть ориентировка по последней банде? Дай мне на полчасика, я ее еще раз прочту. Нет, на след не напал. Сам зайдешь? Ну спасибо.
Фомин положил трубку и объяснил Саше, что начальник отделения по борьбе с самыми тяжкими преступлениями Картинский сейчас принесет один интересный документ. Едва Фомин произнес последние слова, как в кабинет стремительно вошел щеголеватый, красивый, средних лет мужчина. На его смуглом лице поблескивали карие озорные глаза. Сашу удивило, что вместо френча на нем клетчатый пиджак, а под ним тонкий свитер. Вошедший пожал Михаилу Николаевичу руку и тут же фамильярно похлопал его по плечу. Подошел к Дорохову и вместо приветствия взлохматил ему волосы, точно какому-то мальчишке, и, не обращая внимания на Сашин недоброжелательный взгляд, сел на край его письменного стола.
— Ну что, Миша, зацепился за мои дела? Хочешь схватить бандитов сам? Знаю я тебя, старого бродягу. Все молчком, все потихоньку, а потом раз — и в дамках. Учти, группа-то серьезная, одного схватишь, остальных спугнешь; лучше давай выкладывай, что у тебя есть, и посоветуемся.
— О чем советоваться? — невесело усмехнулся Фомин. — Нет у меня пока ничего. Как только что-нибудь прояснится, сразу к тебе. По таким делам в одиночку не работают, что я, не понимаю? Ты-то сам как считаешь: когда сложилась эта группа?
Картинский встал, прошелся по кабинету, заметил, что Дорохов его настороженно рассматривает, не ответил на прямой вопрос Фомина, а, глядя в упор на Сашу, спросил:
— Ну как твой новый помощничек? Наша будущая смена. Вижу, ершистый малый. Я его погладил, а он уже готов кусаться. Это хорошо, что зубастый. Не люблю хлюпиков.
— Я весь день бегал, а он тут с «конским делом» разбирался. И знаешь, что мне сказал? «Конокрады какие-то особенные».
— Молодец! — Картинский уже с интересом смотрел на Дорохова. —
— Если не возражаешь, то завтра. С утра. Сегодня я сам хотел кое-что уточнить. Поэтому и попросил ориентировку.
— Ориентировки общей еще нет. По каждому отдельному случаю сообщили соседям, а обобщающего документа не составили. А вот справку я для себя набросал. Возьми, почитай, утром передашь вместе с делом. — Картинский достал из кармана несколько листков, сложенных пополам, и положил на стол Фомину. — Читай, а я пойду. — Уже с порога, подмигнув Саше, то ли в шутку, то ли всерьез попросил: — Слушай, Фомин, отдай-ка мне своего практиканта. Я из него человека сделаю…
— Сам сделаю, — отпарировал Фомин.
Картинский еще раз заговорщицки подмигнул Саше и, насвистывая какой-то мотив, вышел.
Дорохов никак не мог определить своего отношения к новому знакомому. Он сильно отличался обликом от тех сотрудников, что Саша уже видел. Во-первых, после ухода Картинского в кабинете повис запах какого-то незнакомого, явно «ненашенского» одеколона, а потом эта одежда… Серые бриджи — зимой-то! А сапоги! С белым рантом, носы как выструганные. И волосы, гладко причесанные на косой пробор, да еще чем-то намазанные. Как тот Лёсик, что так и не появился в уголовном розыске. И вообще Картинский оставил впечатление некой праздности, как будто не на работу пришел, а на вечеринку.
— Борис — работник стоящий, — угадал Сашины мысли Фомин. — Мы с ним вместе пришли сюда в двадцать пятом году. Смелый мужик. Года три назад был в командировке, в тайге. Задание выполнил и собрался домой, а местные работники к нему с приглашением: «Берлога есть, не хочешь ли на охоту?» Ну, уговорили, остался. Охотники с вечера патроны снаряжали, ружья чистили, советовались, как эту берлогу лучше обложить, а Борис завалился спать. Утром ему ружье самое лучшее предлагают, а он говорит: «Не надо. Пойду посмотрю, что это за охота». Когда медведя стали шестом поднимать, Борис к самому медвежьему лазу подошел. Зверь выскочил, и он в него из револьвера один раз и выстрелил, аккуратненько так — в ухо. На том вся «охота» кончилась. На операциях никого впереди себя не пустит. Его и калечили, и резали, и стреляли. Последний раз в госпитале чуть ли не полгода пролежал… Ладно, давай-ка, Саша, посмотрим, что это за документик. — Михаил Николаевич развернул напечатанные на машинке странички и прочел вслух: — «Справка о бандитских нападениях в городе Иркутске и прилегающих районах». Знаешь что, читай-ка лучше ты. Посмотришь, как эти документы составляются, а я послушаю.
Дорохов стал читать:
— «По некоторым предположениям, в прошлом, 1937 году в Иркутске начала действовать опасная вооруженная группа. Первым их преступлением было ограбление промтоварного магазина возле железнодорожного вокзала. В августе месяце трое преступников с оружием ворвались в магазин, забрали в двух кассах дневную выручку около трех тысяч рублей и скрылись. Прежде чем грабить, в магазине на обеих дверях они повесили таблички с надписью «Учет», а когда уходили, двери закрыли навесными замками, принесенными с собой. Несмотря на то что покупателей и продавцов было семнадцать человек, никто из них подробно описать приметы грабителей не смог, так как те заставили всех лечь на пол вниз лицом. Кассиры утверждают, что деньги забирал человек среднего роста, плотный, в темно-сером дорогом костюме, на лице его была маска из темной материи. Куда скрылись преступники, никто не заметил. Затерялись на людной привокзальной площади или уехали на каком-то транспорте, так и не узнали.