Ребята с нашего склепа
Шрифт:
— Ты — важен, — ответила Смерть на это. — Если продолжать твою аналогию, то ты очень дорогая секс-кукла с Алика, которую везли ко мне долгие два месяца.
А вот сейчас обидно было…
— А ты не обижайся, — произнесла Смерть. — Не ты ли практически весь свой подростковый период был омерзительно честным циником, презирающим конформизм и установленные порядки?
— Ещё я всё младенчество принципиально срал в подгузники, — усмехнулся я. — Конкретный этап взросления как-то характеризует меня?
— Туше, — ответила Смерть с лёгкой усмешкой.
— Эстрид, — произнёс я. — Она ведь
— Узнаешь, — сказала на это Смерть.
— И у меня будут проблемы с ней, как у моих бывших подопечных со мной? — уточнил я.
— Не будет, обещаю тебе, — сказала мне Смерть.
— Ритуал, ради которого она прикончила кучу людей, — догадался я.
— Я в тебе не ошиблась, — констатировала Смерть. — Простых личей у меня полным-полно, но таких как ты — единицы. Вы — штучный товар, не такие, как все.
— Что меня выделяет? — поинтересовался я.
— Свежесть ума, — ответила Смерть.
— Ну, так это проходит со временем, — пожал я плечами и отпил из кружки. — Нет, мне он определённо нравится! Поделишься рецептом?
— Свежесть ума либо есть, либо её нет, — не согласилась со мной Смерть. — Возможно, я использую не тот термин… Давай назовём это Искрой. У тебя она есть. Ты, даже пребывая в состоянии лича, способен неограниченно долго сохранять в себе свежесть ума. Это дано не каждому личу и даже архиличу. Да, твоя догадка о происходящем с Панорамиксом верна — ты прав от начала и до конца: к тебе этот процесс тоже применим.
— А смысл? — спросил я.
— Архилич, — ответила Смерть. — Новая ступень развития.
— Это ценно, — признал я. — Слушай, а ты ведь знаешь прошлое и будущее, ведь так?
— Если бы на твоём мире не лежал Приговор Судьбы, ты бы стал патологоанатомом и жил обычной жизнью, — поведала мне Смерть. — Женился бы, но не на той, о ком ты сейчас подумал, а на бывшей однокурснице, Карине Иванян. Судьба бы свела вас на курсах по повышению квалификации в Москве. У тебя бы появилось двое детей, сын и дочь, ты бы старался дать им достойное будущее, поэтому бы много работал, что очень плохо сказалось бы на твоей сердечно-сосудистой системе. У тебя бы начала незаметно формироваться аневризма брюшной аорты. Прямо в морге, в прозекторской, твоя аневризма бы разорвалась и ты бы умер на месте. Похороны, венок, надгробный камень с надписью «Алексей Иванович Душной, 5 ноября 1997 года — 27 февраля 2063».
— Бля, как грустно… — вздохнул я с сожалением. — Но это звучало как-то надёжно, что ли. Обычно и правильно.
— Участь многих, — ответила на это Смерть.
— А что я должен был сделать, чтобы прожить свою жизнь круто и весело? — спросил я. — Это уже неважно, понимаю, но хотелось бы знать.
— Надо было идти в информационные технологии, — ответила Смерть. — Ты бы умер в 2051 году, 5 ноября, в день своего рождения, но жизнь бы прожил насыщенную и яркую. У тебя подходящий склад ума, у тебя в избытке упорства, что, кстати, помогло тебе отучиться на отличного патологоанатома, а ещё у тебя есть Искра. Ты бы создал почти неуязвимую защиту для банковских систем, основанную на квантовом компьютере, разработанном в 2032 году, но самое главное — ты сделал бы это первым и сделал это безукоризненно. Двести тринадцать
— Иронично, что в реальности я тоже умер от повреждения сосудов, — хмыкнул я, после чего снова приложился к кружке. — Это апельсин, да?
— Тебе пора, — произнесла Смерть.
— Погоди! — попросил я. — Рецепт глинтвейна!
Но меня охватил абсолютный мрак, после чего я резко оказался в Фивах. Передо мной стоял Панорамикс, через кости черепа которого буквально сквозило недоумение.
— Всё в порядке? — спросил он меня.
— Да какой, блядь, в порядке? — процедил я. — Продолжаем!
Глава девятнадцатая
Между мирами
/16 октября 2028 года, Праведная Республика, г. Фивы/
— Аэрофотосъёмка позиций осаждающих, — разложил Леви распечатанные снимки.
— У меня не так много времени, чтобы вникать в подробности, — покачал я головой. — Опиши вкратце.
— Враждебные нам немёртвые победили, — очень ёмко рапортовал Леви.
— Ну? — спросил я. — Это всё?
— У них остался только один танк, а также не более полутора тысяч солдат, — продолжил Леви. — В северной части осадного лагеря им помогли мы, ударили засевшим там орденцам в тыл, но трофейные тела пришлось делить пополам.
— Вы вступили в контакт с враждебными нам немёртвыми? — удивился я.
— Не совсем, — покачал головой немёртвый генерал. — Просто они забрали примерно половину вражеских тел и отошли.
— Зачем им трофейные трупы? — поинтересовался я. — Они умеют поднимать их?
— Да, повелитель, — кивнул Леви. — С утра их было не более тысячи, а теперь почти полторы. Орденцы знали об этой способности немёртвых, поэтому взрывали себя и повреждали себе и своим соратникам мозг пулями или штыками.
— Выходит, они не считают нас врагами, но не считают и друзьями? — спросил я.
— Да, повелитель, — ответил Леви. — И они ждут чего-то. Не уходят из осадного лагеря, хоть и сконцентрировались в командной ставке.
— Ждут свою повелительницу, — произнёс я. — А этот, Флавий Велизарий?
— Жив, — ответил Леви. — Почти безвылазно сидит в своём шатре, в окружении остальных выживших служителей некромистресс.
— Тоже ждут, — вздохнул я. — Раз никаких изменений, то начинайте разбирать форты вокруг города. Древесину в переработку, ткани в переработку, найденное ценное имущество — в трофеи.
— В фортах почти ничего не осталось, — сказал Леви. — Немёртвые оставляли их полностью опустошёнными.
— Ну, тогда древесину в дробилки, — пожал я плечами. — Я больше не хочу видеть эти сраные форты из окна своего дворца.