Рецензии на произведения Марины Цветаевой

Цветаева Марина Ивановна

Сильны во всем, надменны даже,Меняясь вечно, те, не те, —При ярком свете мы на страже,Но мы бессильны — в темноте!Нас вальс и вечер — все тревожит,В нас вечно рвется счастья нить…Неотвратимого не может,Ничто не может отклонить!Тоска по книге, вешний запах,Оркестра пение вдали, —И мы со вздохом в темных лапахСожжем,

тоскуя, корабли.Но знайте: в миг, когда без силыИ нас застанет страсти ад,Мы потому прошепчем: «Милый!»Что будет розовым закат.

Тут превосходно чувство настороженности, ощущение вражеской близости в каждой близости мужчины, предчувствие неминуемой борьбы, и — неминуемого — поражения. Но женщина мстит за это «неотвратимое», которое «ничто не может отклонить», совершенно своеобразно, чисто по-женски и, вместе, проникновенно. Она отрицает победу мужчины. Победитель в борьбе двух полов — не мужчина; победители — вешний запах, вальс, темнота, пение оркестра. Женщина побеждается не мужскою стихией, а томлением вечера по несказанному; ее страсть безликая, незрячая, нецеленаправленная. Она влюблена не в мужчину, а в «розовый закат».

Мы потому прошепчем: «Милый!»Что будет розовым закат…

Вот лучшая месть побежденной, отнимающая у победителя всякую славу.

Аналогичный рассказ есть у Мопассана, рассказ о двух сестраx-буржуазкаx. Одна из них признается другой в тягчайшем грехе — в измене мужу, случайной измене в лунную ночь, от сознания которой и от стыда за которую она поседела. Сестра утешет ее, говоря, что грех не велик, потому что в ту ночь настоящим ее любовником был — «лунный свет». [42]

42

Имеется в виду рассказ Ги де Мопассана «Лунный свет» (1882).

В том же цикле есть у Цветаевой прелестные задушевные стиxи, из которых особенно хороши «Связь через сны», «Наши души, неправда ль, еще не привыкли к разлуке», «Оба луча», «Кроме любви». Трогательно-девическое, совсем юное стиxотворение, начинающееся так:

По тебе тоскует наша зала,— Ты в тени ее видал едва —По тебе тоскуют те слова,Что в тени тебе я не сказала. [43]

Превосxодно стиxотворение «Каток растаял», поражающее образцовой ясностью и твердой уверенностью стиха.

43

Из стихотворения «По тебе тоскует наша зала…»

Из цикла «Только тени» лучшие — это стиxи, говорящие о детях. Оригинально по замыслу и удачно по выполнению стиxотворение «Столовая»; но, в общем, как я уже заметила, это цикл наиболее слабый.

Мне хочется от души, чтобы Марина Цветаева, молящаяся «Дай мне душу, Спаситель, отдать только тени» (Молитва), поняла, какое кощунство скрывается в этих словах; я хочу, чтобы Цветаева поняла, почему ей, и мне, и многим другим, тайно дорого то, что она считает за тени. Не потому — о, нет, — что это «только тени»; но именно за то, что в себе таят они и раскрывают подлинную реальность, за то, что важнейший и глубочайший иx признак — реальное бытие. Приобщившись к реальности того, что за символом, она вернется к земле, — иная, чем теперь. И ее идеальный абсентеизм перейдет в реальное действование.

Настоящему таланту, как

она, найти самое себя, значит найти мир, а найти мир — значит найти путь к вечной реальности.

Желаю ей искать его. И найти.

Б. Лавренев

Рец.: Марина Цветаева. Волшебный фонарь

Вторая книга стихов. М., 1912^{5}

Нежный и чистый родник детской души, мир причудливых фантасмагорий и легенд, где герои принцы и принцессы, сладкие грезы в постельке, над которой склонилась ласковая мама, резвые и беззаботные игры, весь розовый романтизм ранней юности — вот куда должна была бы увести нас Марина Цветаева.

Чистейшая и блаженная радость жизни, детство и воспоминания о нем! Какую трогающую и почти жуткую глубину можно было бы проявить в стихах о детстве, единственной поре, еще не захваченной тусклой прозой.

Ребенок непризнанный генийСредь буднично-серых людей. [44] (М.Волошин)

Все детство — безумно красивая поэтическая сказка, безмолвный гимн Неведомому, давшему это детство.

Трепещущие блики лампадки над детской постелькой, разве это не глубочайшая поэма? разве нельзя все детство претворить в такую поэму? разве нельзя выявить всю нежность детской души так, чтобы задрожали скучные, будничные сердца перед ее нетленной красотой?

44

Из стихотворения М. Волошина «Пройдемте по миру, как дети…»

Увы, эта задача оказалась не по силам поэтессе. Если первая книга, ее «Вечерний альбом», хоть сколько-нибудь отражала поэзию детства, то о второй и этого нельзя сказать.

Все погубило стремление самые наивные истины провозглашать тоном Высшего Откровения, — дурного тона претенциозность, которая проглядывает даже во внешности книжки. Во всем чувствуется желание чем-то изумить, поразить.

В этих целях и маленький, карманный размер книги, и бархатные крышки переплета, и мелкий, мучительный для глаза шрифт.

Плоха та поэзия, которая стремится прежде всего изумить внешностью. Даже в названии книги сквозит намек на внутреннюю бесцветность. Здесь нет углубленной поэзии детства — есть только беглые и по определенному шаблону нарисованные картинки Волшебного фонаря. Дети, детское, детство — прежде всего мудро своею простотой. Этой мудрой простоты у Марины Цветаевой нет. Она не умеет мыслить и сама в этом сознается:

«Острых чувств» и «нужных мыслей»Мне от Бога не дано. [45]

45

Из стихотворения «В.Я.Брюсову». См. комментарий на С. 513.

Думается, что поэтесса не осуществила своих замыслов именно потому, что взяла детство слишком узко. Можно из каждой детской улыбки, из каждой игрушки, колыбельки сделать мировой символ, не замыкая их в тесные рамки своей квартиры, [46] Арбата, Тверской. Не нужно ничего конкретного. Пусть будет весь мир, пусть он будет весь детским, пусть дети царят в нем, а там безразлично, где этот мир, на какой улице. Но Марина Цветаева не сумела воспринять этой основной истины и замкнула переживания детства в стены, опустошив и обесцветив эти милые переживания.

46

Трехпрудный переулок, д. 8.