Рецепт идеальной мечты
Шрифт:
Надя закрыла глаза и попыталась сосредоточиться, еще раз как следует обдумать все события последних дней. Но едва ее ресницы сомкнулись, как навалился тяжелый, изнуряющий сон. Снилось ей, что она идет на лыжах по снежной пустыне, где-то на Северном полюсе.
И дорога бесконечна – только ослепительный снег, яркое небо и холод, холод… Спать в узком кресле было неудобно, из иллюминатора дул ледяной воздух ("Вроде самолет – штука герметичная, отчего ж из окна свистит?"). Стюардессы то и дело отвлекали всякими глупостями – то дарили дипломы в честь того, что самолет пересек нулевой меридиан, то заставляли
* * *
Дима издалека увидел Надю.
Она вышла из таможенной зоны бледная, растерянная.
Все вертела головой, пытаясь углядеть его. Суматоха чужого аэропорта, казалось, ошеломила ее. Ему остро стало жаль Надю: со старой сумкой, немодно одетую…
Он крикнул: "Надя!"
Она увидела его, просияла, бросилась было бежать к нему. Потом спохватилась, умерила шаг. Он быстро подошел к ней.
– Ну, колбасу мне сырокопченую привезла? – спросил с напускной строгостью.
Она непонимающе уставилась на него. Тогда он засмеялся, подхватил сумку и хотел по-дружески ее обнять – но она внезапно разрыдалась и упала лицом ему на грудь. Дима опешил. Она крепко прижалась к нему – Дима, Димочка, – пробормотала, всхлипывая, она, – мне было страшно, так страшно!
– Ну, хватит, хватит, – сказал он, похлопывая ее по плечу, – все в порядке. Все будет хорошо…
Потом, уже в машине, она попросила сигарету и, торопливо и неумело затягиваясь, все говорила и говорила, не обращая никакого внимания на расстилающуюся по обеим сторонам дороги иную, совсем чужую страну.
Она рассказывала о том, как ее пытались отравить и как ей было плохо. Как ее выхаживала соседка. Как она обнаружила в сумочке заведующей залом договор о покупке квартиры – и сначала обрадовалась, что вычислила наконец наводчика. А потом начальницу убили…
– И я, знаешь, Дима, – так испугалась. Так испугалась! Как будто кто-то идет за мной по следу, и следующей, уж точно, буду я. И тогда я все бросила, сняла все деньги с маминой сберкнижки и бросилась сюда, к тебе.
Она вдруг осеклась, помолчала немного, глядя в сторону, на типично американский пейзаж, проносящийся за окошком машины. Добавила – дрожащим голосом. со слезами на глазах:
– Правда, не знаю: нужна ли я тебе здесь… Извини, если нарушила твои планы…
После этих слов Диме ничего не оставалось делать, как обнять Надю и ласково потрепать по плечу: не горюй, мол, прорвемся.
Рассказ о том, что нет мира под оливами и что в Степлтоне тоже, кажется, убивают, Дима решил отложить на потом – пока Надя не успокоится.
* * *
Без пяти два Дима впустил Надежду в свой номер в мотеле.
– Располагайся, дорогая, – мягко сказал он. – Прими душ (или чего ты там принимаешь после дороги).
Можешь поспать. А потом, к вечеру, снимем и тебе номерок – все будет экономия, только за половину суток заплатим.
– А ты куда? – безразлично спросила Надя.
– Пойду прогуляюсь, на пару часиков. Ничего серьезного.
Не говорить же Наде, что после всех известий сегодняшнего утра ему срочно требовалось промочить горло.
…В близлежащем баре было пусто. Время ленча, на который заглядывали сюда проезжие путешественники
"Сколько ни читал об Америке, вечно бармен в полупустом баре протирает стаканы, – рассеянно подумал Дима. – Видно, они и вправду здесь только этим и занимаются. Насколько же увлекательнее внутренняя жизнь наших барменов! Они в отсутствие посетителей – да и в их присутствии – разгадывают кроссворды, смотрят сериалы, болтают по телефону, разбавляют выпивку, читают детективы…"
Дима вдруг понял, что он, черт возьми, не отказался бы сейчас поболтать с нашим бестолковым барменом – взамен деловитого бармена Брайана. "Хм, а я, оказывается, соскучился по России".
– Привет, Димитри! – радостно разулыбался посетителю Брайан.
Двух посещений хватило, чтобы бармен запомнил, как его зовут.
– Добрый день, мой дорогой друг Брайан, – кивнул Дима.
– Тебе как всегда?
– Да. Только джину сегодня побольше, а тоника – поменьше.
– Сделаем.
Смешивая коктейль, Брайан озабоченно спросил:
– Ты слышал, Димитри, вчера вечером в городе убили одного русского?
– Серьезно?!
– Да. Я видел новости по телевизору. Уже немолодой человек. Нашли в песке на пляже. Говорят, убила ваша мафия. Ты не знал его?
– Я не связан с русской мафией, Брайан. Я простой журналист. Но все равно – включи мне телевизор. Какой-нибудь канал новостей. Интересно посмотреть на этого русского.
– Ваш джин-тоник, сэр, – Брайан поставил стакан на стойку и защелкал пультом телевизора.
Полуянов сделал добрый глоток. По телу почти сразу разлилось блаженное тепло.
Бармен нашел канал местных новостей. Промелькнул сюжет о том, как пожарные вызволяют кошку из воздуховода многоэтажки, выступил вертлявый помощник мэра с призывом к собаковладельцам – обязательно убирать за псами какашки, а следом шло сообщение о чудовищной находке в рекреационной зоне Конфорест Брайан сделал звук погромче и озабоченно поглядел на Диму Корреспондент-негритянка рассказывала в основном то, что Полуянов уже слышал утром в машине: "Пляж..
Полузакопанный труп… Скорее всего русский…" Изобразительный ряд также не давал ничего нового: пустынное побережье, залив, островки зелени, полицейские машины, черный мешок вдвигают в карету "Скорой помощи". Короткое интервью с человеком, обнаружившим труп, потом с полисменом… А затем на экране появилось лицо убитого. Реконструированное с помощью компьютерной графики (чтобы не дай бог не травмировать детей и домохозяек зрелищем реального мертвого лица), оно выглядело как живое. Голос за кадром позвал всех, кто опознал убитого, сообщить по такому-то телефону. Все звонки конфиденциальны.
Брайан сокрушенно вздохнул и глянул искоса на Диму – Ну что, ты знал его?
– Нет, – коротко ответил Полуянов – и соврал.
Потому что найденный на пляже человек был Николаем Петровичем Васиным, доктором филологии из Москвы.
* * *
В тот же самый час в совсем другом баре, в совсем другой части Степлтона происходил другой разговор.
– Вот его фото. Вот – адрес. Он белый, иностранец.
– А именно?
– Русский.
– Русский? Хм. Ладно. Пусть русский. Бабки?