Редкий дар Джеммы

Терц Ольга

Глава 6

До настоятельницы наконец дошли мои просьбы по поводу благоустройства приюта и более мягких условий жизни воспитанников. Сестра Августина сделала вид, что это ее предложение, взяла на себя ответственность за него, зная, что настоятельница ее больше послушает, чем меня.

Так как в приюте были необычные дети, приносящие много денег монастырю, настоятельница решила одобрить предложение смягчить их жизнь. Для них постелили более мягкое постельное белье и раздали более приятное к телу нательное белье, причем девочки могли украшать

одежду и белье вышивкой. Местный плотник сделал деревянные игрушки для малышей, к обеду добавили кусок мяса, а к ужину — сыр. По воскресеньям стали давать немного меда и фруктов с пшеничной лепёшкой. Это был такой праздник!

Все дети знали, что это именно я добилась такой почти роскошной жизни для приюта. Я стала очень популярна, за мной ходили хвостом и чуть ли не в рот смотрели. Слушались меня беспрекословно. Я отвоевала этими изменениями непререкаемый авторитет. Бедные дети, некоторые из них ели здесь мясо впервые в своей жизни.

Я внезапно поняла, что настоятельница не такая уж суровая, как мне казалось ранее. Есть у нее свои слабости и увлечения. Например, однажды вечером, когда я упражнялась на органе и решила поиграть что-то знакомое, она незаметно вошла и села послушать. Ей так понравилась моя игра, что она подошла и обняла меня, поблагодарив. Так я узнала, что наша настоятельница очень неравнодушна к музыке, и это нас между собой даже сблизило.

Со временем также сестру Берту заменили на сестру Сусанну. Новая сестра была неизмеримо добрее к детям, заботилась о них по-настоящему и даже иногда давала вкусняшки. А сестру Катерину сменила сестра Моника, которая любила малышей и баловала их по мере своих сил и возможностей. В общем, для воспитанников приюта настали благословенные времена.

При этом, несмотря почти на ежедневное служение по поиску особых детей, никаких новых детей с магическими способностями я больше не видела. Последним был ребенок, который мог управлять погодой и на этом все.

А ещё я снова стала преподавать музыку. Мои уроки игры на органе шли очень успешно и я попросила попробовать учить двух человек с нуля, благо я знала, как учить играть на пианино, а эти инструменты были все же частично похожи. Конечно, отличий было тоже много, так что мне сначала самой пришлось переучиваться. Но со временем я освоилась и мне очень захотелось делать то, чем я занималась всю свою прежнюю жизнь. Тем более, что потом уже Луиджи мог дальше учить более сложным вещам, я же учила только самым основам.

Сначала я немного робела, если честно, я все же чувствовала, что орган для меня ещё новый инструмент, но потом все пошло как по маслу и ученики мои постепенно заиграли самые простые мелодии хоралов. Это была моя победа, я так радовалась, как будто они выиграли международный музыкальный конкурс.

И главное — Луиджи одобрил мои занятия и успехи моих учеников, а это было для меня высшей похвалой. Мы с ним стали общаться не только о музыке. Я, конечно, мало что могла рассказать ему из своего прошлого, но я рассказывала о настоящем и о своих мечтах, а он смотрел на меня как будто даже с восхищением.

Я не могла этому поверить, что нравлюсь ему,

но очень этого хотела. Он был моим идеалом, моей сокровенной мечтой. Я думала о нем днём и ночью, мечтая, чтобы он взял меня в свои сильные руки и поцеловал.

Да, я была влюблена как в первый раз! Влюбленность изменила меня, сделала очень чувствительной и настроение мое постоянно менялось. Я часто страдала бессонницей и отсутствием аппетита. Как мне сказала Лия, на моем бледном лице ещё сильнее стали выделяться большие выразительные глаза.

В той, прошлой жизни именно в этом возрасте была моя первая влюбленность. И это было лучшим моментом юности для меня. А сейчас как будто я проживаю свою молодость заново, совсем в других условиях, и я стала совсем другой, но это только внешне. Характер у меня остался самый что ни на есть свой собственный, я это чувствую.

Интересно, а какой была настоящая Джемма? Была ли она мягкой, податливой, или наоборот, упрямой? Была ли она умницей или тугодумкой? И ведь никого не спросишь об этом. И почему я вдруг очутилась именно в ее теле, а что стало с ней, с ее душой?

На этот вопрос никто бы не дал мне ответа, будь у него хоть какой магический дар.

Однажды я поняла, что ничего толком не знаю об этой стране и стала расспрашивать мою любимицу Лию. Причем я ей сказала, что немного поэкзаменую ее, чтобы мои вопросы не выглядели подозрительно.

— Лия, расскажи про нашего короля.

— Ну, его зовут Карлос де Лонго, он уже немолод, у него есть несколько детей, в том числе наследник Карлос Второй.

— А он обладает каким-либо даром?

— Нет, но вот его ближайший советник умеет отличать правду от лжи, это его дар. Он всегда с ним на приемах и горе тому, кто солжет королю! — Лия театрально вскинула руки.

— А как зовут этого советника? — поинтересовалась я.

— герцог Оттавио де Ринальди. Говорят, он ещё молод и очень хорош собой, но не женат, — неожиданно добавила Лия.

— А ты бы хотела себе такого мужа?

— Пожалуй, да. Но это если у него хороший характер, а я же не знаю, какой он. А вообще короля и его советника часто обсуждают между собой настоятельница с архиепископом, — на этих словах Лия нахмурилась. Как я уже знала, она недолюбливала архиепископа, да и к настоятельнице относилась прохладно.

В общем, в тот день я выяснила немало интересного для себя. Например, то, что у короля есть несколько подданных, которые охотятся за людьми с магическим даром, то есть за волшебниками. Чуть только разнесется слух о каких-либо чудесах — эти люди тут как тут, все выпрашивают и вынюхивают, и если находят волшебника — отправляют его на службу королю.

Получается, король тоже собирал вокруг себя необычные таланты, как и архиепископ. Интересно, у кого их больше? Словно коллекционеры собирают редкие экземпляры. Но это не просто прихоть, волшебники — это реальная сила магии, на которую можно опереться в политике. Так что архиепископ — тайная сила, ведь о приюте и церковных служителях с магическим даром не знает больше никто в государстве, только некоторые церковники, монахи и воспитанники приюта.