Reet-K

Хх Миро

– Ну-ка, ну-ка, она мне не говорила.

– Когда я приехала из Рубцовска, а она из Томска, мы пошли отметить встречу в ресторан, а когда возвращались домой, к нам двое мужиков пристали на улице и она их за одну секунду вырубила.

– А вот это плохо. Нельзя ей светиться, Танюш. Следи за ней, не давай ей проявлять свою киборговую сущность. И ни в каком Томске она не была. Ей только и не хватает со своим липовым паспортом при покупке билетов залететь.

– А где она тогда была?

– Со мной была, возил её в Голубой Залив на выходные. О тебе судили-рядили, на путь истинный её наставлял. Она мне тоже говорила, что

ты ей нравишься. Она даже не так говорила, не что нравишься, а что она тебя любит.

– А про машину она тебе говорила? Мы машину купить хотим.

– Про машину говорила. Я – за. И с тобой ей будет гораздо проще и безопасней. И что ты юрист, очень хорошо, и что соображаешь. И главное усвой, Тань, не она старшая или главная, а ты. Ты её защищаешь, а не она тебя. От нас защищаешь, от людей. Киборг только кажется умным и сильным, а на самом деле он перед человеком беззащитен.

Не стали мы с Верой заходить ни в какую филармонию. Не было у меня настроения. Сразу поехали домой.

Машину нашу нам отдали в марте. Синяя Субару Импреза с левым рулём, как мы и хотели. С обогревом сидений, чтобы попа не мёрзла. Права я получила в апреле, считай, на Верин день рождения, хотя когда её настоящий день рождения, неизвестно.

Не похвастаться такой обновой я не могла и поэтому в университет на занятия поехала на самурайке, как мы её прозвали. Правда, куда там было ехать – триста метров от дома и один светофор на перекрёстке.

В перерыве между лекциями я потащила Витю на улицу.

– Пойдём, сходим на парковку, – тянула я его за руку. – Я тебе кое-что покажу.

– Что покажешь? – притворно упирался он, пока я толкала его в спину, чтобы он быстрее переставлял ноги. – Раритетную тачку, на которой ездил академик Лаврентьев?

– Ну, давай-давай, шевели пимами.

Я подвела его к самурайке, смотрящей на нас своими удивлёнными глазами, томно прижалась бедром к её сверкающему новизной крылу и, позвякивая брелоком с ключами, спросила:

– Молодой человек, не хотите ли прокатиться с девушкой за беляшами?

Я пикнула пультом и дверные замки мягко щёлкнули.

– Ух ты! – восхитился Виктор. – Твоя, что ли?

– Наша с Верой, – я распахнула дверцу и жестом пригласила Виктора на пассажирскую сторону. – Пр-р-рошу!

Мы уселись в кресла.

– Танюшища! Шикарная тачка! – Виктор обвёл глазами салон и погладил руками панель. – Так вот зачем ты сдавала на права!

Я завела двигатель.

– Может, сам хочешь прокатиться? – великодушно спросила я.

– Хочу, Танюха, но нет! – он отрицательно помотал головой. – Я же потом на своей не смогу. У меня руки к рулю не поднимутся. Так что давай, ломай меня полностью, газуй! Девушки за рулём всегда меня возбуждали.

– Ах ты, гад! – я ударила его кулаком по плечу.

Тогда он облапил меня и мы стали целоваться. После нескольких поцелуев он отстранил меня и строго сказал:

– Не отвлекайся, следи за дорогой. И не забудь с ручника снять, прежде чем трогаться, а то прав лишу.

Я отключила стояночный тормоз, включила передачу и осторожно поехала.

С того первого чаепития Витя у нас больше не бывал и с Верой не виделся. Мы каждый день встречались на занятиях, и я к нему привыкла и привязалась. Спокойный, симпатичный, не глупый, не жадный, с юмором, он очень хорошо ко мне относился и нравился мне. Несколько раз я

оставалась у него на Зелёной горке.

– Как там поживает твоя строгая сестра? Не наказывает тебя лишением сладкого за то, что ты не ночуешь дома?

– Я ей сказала, что всю ночь переписывала процессуальный кодекс в библиотеке, так как книжка нарасхват.

– А если серьёзно?

– А если серьёзно, то я уже большая девочка.

Теперь, когда я знала, что Вера никакая не детдомовка, то могла её спрашивать о чём угодно, и могла не относить особенности её поведения, речи, манеры себя вести к особенностям детдомовского воспитания, и могла делать замечания, корректировать поведение, объясняя, почему так не надо, а надо эдак. Я сама стала обращать внимание на многое из того, о чём раньше не задумывалась и просто проходила мимо, ведь оно было само-собой разумеющимся. Я поняла, как много в нас нелепого, необъяснимого, нерационального, противоречивого и даже бессмысленного и как это всё непонятно, если попытаться хоть что-то объяснить. Мы смотрели фильмы и Вера часто спрашивала, что это, почему он или она сделал, сказала или поступили так. К военным фильмам и боевикам она вскоре утратила интерес, сказав, что в реальности бой идёт по-другому, а в фильме лишь антураж. А вот с какой-нибудь "Неоконченной пьесой для механического пианино" или "Обыкновенным чудом" мы застревали надолго и безнадёжно. Порой это было забавно, порой обескураживало меня и ставило в тупик. Одна только непринуждённость движений чего стоила!

– Вера, вот так переплети пальцы, – показывала я. – Теперь положи ногу на ногу. Теперь обхвати вот так колено. Откинься. А теперь обхвати затылок. Пониже, ближе к шее. Запрокинь голову. Спину выгни.

Вера повторяла все мои движения.

– И что это означает? – спрашивала она.

– Да ничего, особо, не означает, – смеялась я. – Это поза расслабления. Если человек так делает, это значит, он отдыхает, чувствует себя хорошо.

– В безопасности себя чувствует, – комментировала Вера на свой лад.

– Ну да, в безопасности, расслаблено, в непринуждённой обстановке, среди своих, дома. В обществе так не делают.

– Почему?

– Ну, не принято. В обществе не культурно так делать.

– Люди постоянно двигаются, – заметила Вера.

– Ну, да, – подтвердила я. – Руки, ноги постоянно меняют положение. Никто не стоит, не сидит и даже не лежит неподвижно, если не спит. Всё время вертит головой, двигает руками, ногами, меняет позу, наклоняется, выпрямляется, поворачивается. При разговоре жестикулирует с разной степенью интенсивности. Выражение лица, мимика всё время меняются. Брови, губы искривляются. Человек касается подбородка, носа, щеки, волос, складывает руки, разводит, сжимает-разжимает пальцы.

– Вот так?

Я хохотала.

– Нет, конечно! Не делай так! Это неестественно. У тебя, в общем-то, неплохо получается, но надо вольнее, и в сочетании одного с другим, а то ты как бы скована всё время, что ли, слишком сдержана, позы слишком статичные, строгие. Более разнообразные они должны быть и меняй их почаще, но не так, как показывала сейчас. Когда начинаешь что-то говорить, подаёшь свою реплику, то чуточку меняй позу, не говори, оставаясь неподвижной. Качнись, наклонись, повернись немножко, руку подними или, наоборот, опусти, коснись лица, колена, пальцы растопырь или сожми. Поняла?