Reet-K

Хх Миро

– Почему?

– Среди киборгов нет экземпляров с откровенно несимпатичными, неправильными, некрасивыми лицами. Лица киборгов не содержат заметных неправильных черт, например, узко-посаженных глаз, больших носов, неправильных прикусов, отсутствующих подбородков, оттопыренных ушей. Лица киборгов правильны и оттого менее индивидуальны и более схожи, стандартны. Так уж случилось, что твои черты тоже правильны, без каких-либо ярко выраженных отклонений от нормы или даже от канона, но и без червоточинки, без изюминки, так сказать. Мы с тобой красивые, но при этом типичны. В наших обликах не хватает врождённой индивидуальности.

– Да, я знаю. Я уже думала над этим. Обидно. Я как манекен, идеальная

маска. И все же, внешность в жизни не работает одна, она работает в комплексе с другим – манерой, поведением. Лицами мы схожи, но если нам сделать разные причёски, разный макияж, надеть разную одежду, и у каждой из нас своя манера смотреть, говорить, двигаться, жестикулировать, то в итоге мы окажемся совсем друг на друга не похожи. Когда мы встретились в первый раз в маршрутке и ты сказала, что мы похожи, то я сначала никакого сходства не заметила и лишь присмотревшись к тебе не целиком, а, так сказать, по частям, убедилась, что да, мы похожи, потому что если взять твои и мой губы, то они одинаковые, и глаза одинаковые, и нос, и лоб, и скулы, и подбородок, и уши… Возможно, у тебя, с твоими типовыми без изюминки чертами, в любом городе двойники есть и совсем не обязательно было попадать в Новосибирск. Кстати, почему именно Новосибирск, как думаешь? – во мне заговорила обида за свою внешность.

– Так я здесь и была, – сказала Вера. – Помнишь, мы с Витей ездили в Кольцово? Вот в Кольцово наше подразделение и дислоцировалось. Сейчас его ещё нет, но в наше время там будет "объект Щ", как микрорайон тут, в Академе. Может, по старой памяти и назвали, а мы его называли "Тамп", не знаю почему. Быть в Тампе, охранять Тамп, убыть из Тампа. Что там делалось, тоже не знаю. Нам ничего официального об этом не говорили. Функции охраны и всё. Там много всякого было, но про Кольцово и Вектор всегда говорили в плане разработок чего-то биологического, бактериологического, медицинского. Поэтому, и Тамп среди нас, не посвящённых, относили к этой сфере, а что там было на самом деле, неизвестно. Основное, как я знала, было под землёй, но мы под землёй не бывали. Там работали другие, а у нас всё было наверху – территория Тампа и внешний периметр.

– Большая территория?

– Не очень. Административка четырёхэтажная, подстанция, шесть складов, караулки, два контрольно-пропускных пункта, терминал, наше расположение – казарма, тренажёрный зал, хозкорпус, спортгородок – и так называемая "шахтная" зона, где сосредоточено оборудование для обслуживания подземки – зона повышенного внимания. Вот это всё мы и охраняли. Мы, это охранный батальон – люди, сигомы и киборги в соотношение пять-два-один. Киборги в армии обычно занимают должности командиров отделений и взводов или имеют какую-то узкую специализацию, например, сапёр, снайпер, медик, переводчик. Люди и сигомы в общем-то друг с другом нормально живут, а киборги как бы в сторонке – всё же немного "иные", в чем-то вроде лучше, чем люди, но при этом как бы второго сорта, не совсем живые. Нет родителей, нет детства, нет потомства, изготавливаются партиями по госзаказу. Хотя, если вдуматься, то и люди изготавливаются по заказу, но сейчас не будем об этом, а то слишком далеко зайдём.

– А ты кем была?

– Я комвзвода. Служба скучная, однообразная, нагрузка минимальная, развлечений нет, перспектив никаких, народ быстро расхолаживается и с одной стороны вроде как напрашивается частая ротация, а с другой, объект чуть ли не высшего уровня секретности и лишних привлекать и посвящать нельзя. Вот и балансируй, как хочешь, но это была не моя проблема, а проблема начальства. Мои же прямые обязанности заключались в обеспечении охраны шахтной зоны, т.е. развод и смена караулов, обучение и инструктаж личного состава, а непрямые – в негласном выявлении нарушений, несоблюдений,

ненадлежащих исполнений и тому подобное. Этакий тайно внедрённый контролёр-стукач. И хотя никто не знает, что ты стукач, даже местное начальство, подозревать никому не запретишь. Таким контролёром может быть и человек, и сигом, но почему-то считается, что это обязательно киборг.

– И к тебе как относились?

– Нормально, как и к другим. Это здесь и сейчас я являюсь чем-то уникальным и в своём роде единственным, а там я была рядовой и одной из многих. Два совершенно разные положения и ощущения совершенно разные. Правда, о такой моей уникальности знаете лишь ты и Дмитрий и совсем не факт, что вы правильно ко мне относитесь, если посмотреть на это с какой-то более высокой колокольни.

Слушая Веру, я пребывала в некой прострации. Непривычно жёстко сегодня она вдруг заговорила, и о том, о чём я даже не задумывалась до этого момента, и не знаю, задумывался ли Дмитрий.

Может быть, нам стоило не помогать ей жить среди людей, а, наоборот, всячески этому препятствовать, стоило "сдать" её, уведомить соответствующие органы об её существовании. В первый момент нас, скорее всего, приняли бы за сумасшедших, но заполучив Ритку, они убедились бы в реальности происходящего и вся ответственность легла бы уже на них. А с другой стороны, если киборги представляют опасность для людей, то в будущем им тоже не дали бы ходу, а они, вон, есть. Ритка не делает ничего такого, что мной воспринималось бы, как опасность или диверсия. Она просто хочет жить и скорее люди нанесут ей вред, если узнают, кто она на самом деле.

– А ты домой хочешь? – спросила я и уточнила. – Под домом я сейчас имею ввиду то место и время, откуда ты сюда попала.

– Я не знаю точно, хочу или нет, – несвойственно для себя ответила Вера. Обычно, о своих желаниях-нежеланиях она всегда говорила вполне определённо. – Но даже, если бы очень и очень хотела, то я не могу туда отправиться и понятия не имею, как это сделать. Если только оттуда кого-то пришлют за мной, но я сомневаюсь, что там существуют такие технологии. Может только в будущем будущего. Но и для этого нужно знать, где я и когда, и вообще знать, что я куда-то попала, а, например, не взорвалась, разлетевшись на атомы, не сгорела, не провалилась в тартарары, заваленная огромной медной горой, и не вознеслась в небо в виде эльфийской радуги. Видимо, произошёл какой-то сбой, слом, или вовсе полный кердык в работе шахтного Тампа, побочным эффектом которого и явилось случившееся со мной, а может быть, со всеми. Значит, никто меня искать не будет, но даже если будет, то это я должна сообщить им, где я и когда. Вот, ты бы как сообщила?

– Не знаю. Тут нужно подумать. – Я чуточку подумала. – Книгу бы написала, которую потом там прочитают.

– Ты мгновенно взяла правильное направление. Мне для этого понадобилось гораздо больше времени.

Мне польстила её похвала, но я призналась:

– Я это не сама придумала. Я про подобное читала у Азимова в романе "Конец вечности". Там главному герою, не помню, как его звали, тоже понадобилось отправить в будущее информацию о том, где он.

– Я не читала, – сказала Вера. – Надо будет прочитать.

– Там фишка в том, что книг-то много, – сказала я, всё больше недовольная этим каким-то нелепым разговором. – А написать надо что-то такое, чтобы написанное однозначно выделилось из всех прочих "Песней о Буревестнике" и "Чаек по имени Ливингстон".

Вера кивнула:

– Именно поэтому я и завела на сайте "АфтерШок" страничку, где пишу блоги про алформацию. Сегодня, когда такого понятия и даже слова в обиходе человечества нет, а на метафизические темы пишут все, кому ни лень, на алформацию никто внимания не обратит, а в моё время незамеченным такое остаться не может.