Reet-K
Шрифт:
Ваня полез в карман:
– Сколько мы должны?
– Вылазь, – рассмеялась я. – Уплочено!
Торопов со своим крузером нас уже ждал.
Ваня и Вера покинули самурайку с левой стороны одновременно и мне было забавно наблюдать за Ваней, когда он увидел Веру, так похожую на меня, потом подходящего Торопова, а потом как тот, подойдя, "меня" поцеловал и протянул Ване руку:
– Женя.
Ростом Ваня был выше Торопова, но Торопов массивней, шире – все же почти на десять лет старше.
Я, с букетом в руках, вылезла с другой стороны машины, и, смеясь, крикнула:
– Это Иван!
Пока я топала кругом, Вера тоже протянула Ване руку:
– Вера.
– Иван, – сказал тот, косясь на меня.
Торопов встретил меня, чуточку приобнял, чуточку коснулся своим сломанным носом
– Привет, Таня. Ух, какой букет! Мне?
– Это нам с Верой Ваня подарил.
– Ну, если вам, тогда не претендую.
Мы провели отличный день. И Ваней и Тороповым было рассказано столько смешного – мы хохотали, как сумасшедшие. Иногда я даже держалась за живот, а из глаз текли слёзы от смеха. Правда, Вера не смеялась, но она улыбалась и всегда поддерживала разговор. Торопов, наверное, уже привык к её сдержанности, да и Ваня вроде понял, что из нас двоих хихикалка-хохотушка я, а у Веры всё время "морда тяпкой" – что-то из разряда "не уронить достоинство" и "не потерять лицо". А может просто лишних морщин боится. Они с Тороповым над ней даже немножко подшучивали, но немножко и очень корректно. Я в этом к ним не присоединялась, а, наоборот, обстёбывала их и в чём-то себя. Мне пришло в голову, что Веру надо научить быть "немного с прибабахом". Собственно, она такой и была – со своеобразным чувством юмора а-ля поручик Ржевский, который не ведает, что творит. По крайней мере, с виду Вера никаких особых затруднений не испытывала. Правда, я плохо представляла, каково ей на самом деле – я так ни разу и не смогла представить, что она ощущает и переживает, когда находится среди многих людей, а не с кем-то один на один, как с Дмитрием, Тороповым или со мной. Когда вокруг неё целая моя семья – мама, папа, разные родственники, или как на стрельбище тогда, или на яхте сейчас – все что-то говорят, смеются, едят – всё бестолковое будто бы, бессмысленное, не имеющее никакого значения, но оно всё общее, для всех естественное, понятное, объединяющее даже. А она одна, совсем чужая, другая. Пусть об этом никто, кроме меня не знает, но сама-то она знает. И ей же, наверное, тоже хочется быть со всеми, быть такой, как все.
В разгар организованного Тороповым застолья я вспомнила про Ванин подарок – он пока так и лежал в пакете, и у меня зудело, что же там такое?
– Кирзовые-то сапоги когда мерить будем? – я наклонилась, взяла пакет и передала Ване.
Пакет был лёгкий – явно, не сапоги. Ваня сунул в пакет руку, достал что-то свёрнутое, развернул, и мы увидели зелёный армейский берет. Ваня хлопнул им, расправил и подал мне:
– Держи! Войсковая разведка, девятая рота.
Я повертела берет в руках и надела на голову.
– Подожди, не так, – сказала Вера. Я повернулась к ней, она встала и несколькими движениями поправила берет на моей голове. – Вот.
– Ух ты, профессионально! – заметил Ваня. – Я сам так не умею.
Чтобы отвлечь всех от этого эпизода, я вскочила, вытянулась по стойке смирно и отдала честь.
– В белом купальнике и зелёном берете выглядишь очень даже по-боевому, – заметил Торопов, посмеиваясь. – Я бы с тобой в разведку пошёл.
– Только сейчас не начни шутить, про прикрывать мне спину, – рассмеялась я, усаживаясь на место и сунув берет обратно в пакет. – Мерить никому не дам, это моё, а я жадная.
Потом наши "мальчики" остались сзади внизу (я не знаю, что как называется на яхте) пить пиво с рыбой и разговаривать свои "пацанские" разговоры, а нам с Верой Костя – наш капитан, как представил его Торопов – наверху у мачты постелил мягкий плед и мы сидели там и смотрели на море, на остров Тань-Вань, слышали, как бьётся о борт вода, как хлопает иногда парус, и я обняла Веру сзади, прижалась к её спине, и нюхала её волосы, и они пахли тёплым солнцем.
– Я тебя люблю, – прошептала я ей на ухо.
– А ты читала книжки про попаданцев? – совсем не к месту спросила Вера.
– Скорее нет, чем да, – ответила я. – Помню что-то смутное, но мне не зашло. Если бы понравилось, я бы запомнила.
– А я довольно много просмотрела, но не встретила такой, где бы киборг попадал из будущего в настоящее и потому никакой инструкции к действию для себя не нашла.
– Можешь
– Теоретически, могу, а практически, что мне в этой инструкции написать? Ничем конструктивным и полезным я попаданчество пока не обогатила, а включать туда пункт, где будет написано: "Найди среди людей кого-то, кто внешне на тебя похож, влезь к нему в доверие и потом признайся, что ты киборг" как-то не очень конструктивно выглядит. Тем более, что как это сделать – найди! Ходить по улицам и заглядывать всем в лицо?
– Ну, ты же меня как-то нашла?
– Я тебя не искала. Хотя, можно сказать, что и искала. На лица смотрела, если оказывалась где-то среди людей. Когда Дмитрий разрешил мне уже не только в его сопровождении, но и самостоятельно выходить на улицу, я и стала смотреть. Выходить-то мне особо было незачем. Мусор, чтобы его выносить, у меня не накапливался, за продуктами в магазин мне не надо, так что мы определили так – я каждый день строю себе какой-нибудь маршрут – пеший или с использованием общественного транспорта, кроме метро, конечно, и исполняю его. Музеи, выставки, кинотеатры, магазины, в которых я ничего не покупала, а просто посещала и глазела, парки, аллеи, достопримечательности. Из транспорта – автобусы, маршрутки, трамваи, троллейбусы. И однажды у нас в Академе увидела тебя. Ты как раз домой к тёте из университета отправилась, и я отправилась с тобой и выяснила, что ты живёшь на Ватутина. Рассказала о тебе Дмитрию, и мы уже вместе на тебя посмотрели, и я сказала, что очень хочу с тобой познакомиться и тогда он посоветовал мне, как это сделать. Не конкретно сказал, сделай так-то и так-то, а в общем обрисовал, чем тебя можно соблазнить.
Я хмыкнула.
– И ещё сказал, чтобы я не забывала, чему он меня учил, но обязательно смотрела, что и как делаешь ты и старалась делать так же, а что не ясно – не делать, а звонить ему. И в глаза, говорил, не смотреть, когда разговариваю, а если смотреть, то, например, на рот, на ухо, на нос, но тоже в лицо сильно не пялиться. Теперь-то я представляю, каким монстром ему поначалу казалась. Я без сети, как оглушённая себя чувствовала – ничего нет, всё пустое. Потом постепенно приспособилась, лишнее убрала, настроила автономный режим без постоянно всплывающих предупреждений и попыток переконнектится. Будто глаза закрыты и уши заложены.
– А ты сейчас общаешься с Дмитрием? – спросила я.
– Общаюсь, но мы теперь в основном по интернету общаемся.
– Он не обижается, что ты от него ушла? Не ревнует?
– Нет. Мне кажется, он от меня устал за те два с лишним года, что я у него камнем на шее висела. У него семья из-за меня распалась, хотя я до сих пор даже не знаю, как зовут его жену и дочь. Не в том смысле не знаю, что мне недоступна эта информация, а в том, что я намеренно этим никогда не интересовалась. У нас сложился некий консенсус – я никогда не интересовалась прошлым Дмитрия, он никогда не интересовался моим. То есть, своим будущим. Не конкретно своим, конечно – про его будущее я ничего не знаю, а будущим людей, что и как там будет дальше. Я так понимаю, это не из-за отсутствия любопытства. Просто, он не хочет, чтобы будущее на него как-то явно влияло. Я бы тоже не хотела. Возможно, именно избегая такого влияния, он мной никак и не воспользовался.
– В каком смысле, не воспользовался?
– В прямом. Ни разу не попытался использовать меня, мои возможности или мои знания так, чтобы получить от этого какую-то выгоду, какие-то дивиденды, преимущества.
– А как тебя можно использовать? Отправить грабить банки или сдавать в наём, как киллера? Это бы очень быстро кончилось – неуловимые супермены бывают лишь в кино и в мультиках. Кончилось бы, и ты знаешь как – сама говорила. Он бы оказался в какой-нибудь забетонированной яме, а ты в какой-нибудь секретной лаборатории, крепко привязанная к стулу. Я тебя поэтому и спрашивала, есть ли у тебя план? Я тоже думала, как можно и нужно использовать тебя и твоё положение, но ничего не придумала. Даже чемпионкой мира по стрельбе или, например, по теннису тебя не сделаешь – всё кончится на первом медицинском обследовании или после первого анализа.